Словом, когда я отдал документы, то и сам весь в кирпичной силикатной пыли, и вокруг уже никого нет. Начинало темнеть. Серега уже ускакал на какой-то свой автобус, а я даже представить себе не мог, как я такой пыльный и грязный влезу в переполненный городской транспорт.
– Привет! Я Женя. А тебя как зовут? – женский голос сзади вывел меня их ступора.
– Привет, – и я назвался. – Гусар.
– Чего стоишь, пошли, – уже командным тоном сказала особа в халатике и домашних тапочках.
– Куда пошли?
– Ты вот такой, – она в воздухе обвела меня всего рукой. – Такой чумазый и поедешь?
Я потупился и не знал, что ответить.
– Значит так. Сейчас идешь в душ, одежду я тебе очищу. Поужинаешь. И только потом поедешь домой. Идет?
А как ответить отрицательно? Я только сейчас об этом и думал.
Она отвела меня в общежитие, которое буквой «Г» через какой-то сложный задний вход и тихонько протащила через лестницы и коридоры, чтобы меня не увидели вахтеры и дежурные. Потом заставила раздеться в своей комнате и протянула халатик.
– Это халат моей соседки по комнате, тебе он должен подойти по размеру. Душ сам видел, где находится, когда проходили. Вот тебе мыло и полотенце, и бегом туда. Я пока займусь твоей одеждой.
Я с огромным удовольствием плескался под теплым душем, забывая о времени. В какой-то момент я глянул в сторону окна и увидел, что за окном уже темно. Я заторопился домыться и скорее уехать домой. Однако не тут-то было. Когда я вошел в полутемную комнату, Женя была в общем-то одета, но ее одежда, если это тканевое произведение искусства можно было так назвать, не скрывало ее тело, а скорее подчеркивало все ее достоинства в виде выпуклостей, ямок, складок и прочего, всегда и всецело присущего женском телу.
Такие трусики, куда «прилип» мой взгляд я даже в редких в то время порнографических журналах не видел: две веревочки и микроскопическая тряпочка, едва прикрывающая срамную область. Груди в виде двух больших дынек слегка поддерживаются аналогичными веревочками с тряпочками, а фактически демонстрируются мне во всей красе. А тряпочки прикрыли только собственно соски. Халатик, – прости меня господи, что эту часть одежды я вообще назвал халатом, – вообще на ней не сходится, к тому же еще и совершенно прозрачный. Это только спустя много лет я выучил, что это были бикини и пеньюар. Распущенные почти до пояса блондинистые волосы были подчеркнуты черными бровями.
Больше ничего увидеть не успел, потому что отвел глаза, извинился и попросил ее одеться.
– А я одета. Обычно я и это не ношу, когда одна. Не смущайся. Это мне прислали из далекой заграницы. Там у них такая домашняя одежда в порядке вещей.
Я не стал говорить, что видел что-то подобное у дикарей разных там джунглей на картинках.
– А где моя одежда. Мне уже пора ехать.
– Ты обещал со мной поужинать, – улыбнулась Женя. – Можешь халат моей подруги бросить ей на кровать и садись за стол.
Вот скажите, как я, комсомолец в душе и наяву, мог бы снять халат и сидеть с полуголой девицей вообще голый? Да за милую душу на радость члену. Ну, разве что если бы была полная темнота… Что я ей и сказал. Женя расхохоталась и еще убавила свет. Точнее включила слабенькую настольную лампу, чтобы не пронесли еду мимо рта, как она выразилась, и погасила остальной свет в комнате. Плотные шторы были задернуты еще до моего купания. Мы медленно поедали приготовленные Женей бутерброды различного непривычного мне состава, какие-то салаты, что-то еще. От вина я отказался, т.к. еще планировал ехать на общественном транспорте, и не мог себе позволить ехать выпившим. Когда я это произнес вслух, то женя расхохоталась:
