Приказав, чтобы она максимально сильно наслюнявила презерватив на члене, я снова развернул ее к себе задницей и уже вручную стал проталкивать член. Толи узость входа во влагалище, толи какая-то плотная преграда мешало мне пройти внутрь. Я начал бить головкой члена в эту преграду.
– Да ты что? Девственница, что ли? – воскликнул я.
– Да-а-ааааа… – ответила она протяжно как раз в тот момент, когда я прорвался и победно со вскриком провалился в нее.
– Сколько же тебе лет? – удивился я вслух, продолжая сильными толчками продираться всё глубже и глубже.
– Три-и-идца-а-ать два-а-ааа-ааа!!! – завыла она в такт мои проникающих фрикций.
«Да, уж! Задеревенело, проросло у нее всё на входе во влагалище. Чистить и чистить надо. А то вдруг снова зарастет, – надо же для народа проход подготовить и облагородить», – хмыкнул я и стал на самом деле без всякой жалости продираться и долбить, долбить и продираться. От столь сильных ощущений на головке члена и от мысли, что дырявлю столь древнюю девственницу, я и кончил. Даже не знаю, прошел ли я хотя бы половину начатого пути, но ничего не мог с собой поделать – и кончил.
Сижу и хватаю воздух ртом. А Вожатая сначала так и стояла в коленно-локтевой позе, а потом села на том же месте и смотрела на меня большими глазами.
– Больно? – типа участливо спросил я, хотя мне было глубоко наплевать на эти заросшие джунгли и ее ощущения.
– Есть боль. И что теперь?
– А теперь я и ты чуть отдохнем и постараемся довести дело до конца.
– Какого конца?
– А ты думаешь, что это и всё? Надо дойти до самого глубокого твоего места и очистить проход к нему так, чтобы впредь не заросло опять, – назидательно и обучающе вещал я.
– А может быть не надо?
– Тогда я пошел. Я не привык оставлять любое дело не законченным. Раз уж начали, – надо закончить. Но насиловать тебя не буду. Оставайся и теперь сама, сама…
– Не надо уходить. У нас есть еще немного времени. Да и не уедет же автобус, если на несколько минут опоздаешь… – она чуть не плакала.
От ее причитаний член стал снова твердеть. Я одел новый презерватив и показал ей глазами на свои приготовления. Вожатая снова впилась ртом, сильно-сильно облизывая его и смазывая слюной. Когда на мой взгляд я и смазка были готовы, я снова развернул ее к себе, и стал без церемоний снова проталкиваться всё глубже и глубже.
– Ну, давай же, – как гинеколог или кто там еще так говорит бормотал я. – Ну расслабься, расслабь посильнее влагалище. Надо еще пройти в него. Ну, давай. Вот так, еще, еще…
Когда я почувствовал, что с размаху уперся в новую преграду, то расценил, что дошел до дна влагалища. И уперся в шейку матки. И стал долбить ее со всей дури, приговаривая:
– Терпи, девочка, терпи, скоро всё закончится. Надо еще потерпеть, – а сам слышал, как она всхлипывает. – Кто тебя вообще-то меня посоветовал?
– Так парторг ваша и посоветовала. Сказала, что ты сможешь всё устроить.
Понятно. Парторг опять подложила под меня великовозрастную даму, даже не уточнив, что та великовозрастная девственница. Я вспомнил улыбающееся лицо Арины, и неожиданно начал кончать. Ну, ничего страшного. Ведь я уже вскрыл эту ржавую консервную банку!
Где-то на территории послышался гудок автобусного сигнала.
– Так, я побежал. Меня уже ищут, – подскочил я и, поправив одежду, помчался через заросли.
Я что-то услышал вслед, но не разобрал и не собирался возвращаться и уточнять.
