– Не убивай меня! – вновь заскулило и задергалось существо. – Да, да, я слуга Великого Сета – не знаю, как стало тебе известно об этом, варвар! Но как бы ни был темен мой нынешний мир, я хочу жить. Подари мне жизнь, и я отслужу тебе; я мог бы попытаться объяснить тебе дорогу, но ты ведь все равно не поверишь мне?
– Я вижу тебя насквозь! – продолжал реветь киммериец. – Я теперь могу прочесть все, что сейчас творится в твоей несчастной башке. И не советую дурить! Я мигом перережу тебе глотку. Что бы ни случилось со мной потом, тебе этого уже все равно не увидеть. Выбирай: или медленная смерть по нашему обычаю Истребителей Тьмы, – сей громкий титул Конан придумал с ходу, подхваченный невесть откуда взявшимся вдохновением, – или ты даешь связать себя и тихо, медленно и без глупостей выводишь меня ко входу в храм. Там я отпущу тебя, клянусь Митрой!
– Кр-р-р! – пленник судорожно задергался, как будто его прижгли раскаленным железом. – Не произноси этого имени, прошу тебя! Не усугубляй моих мучений! Нам запрещено слышать это имя – имя заклятого врага нашего Повелителя. Я согласен, я согласен на все, варвар! Только убери, молю, твой меч, он уже и так почти что перерезал мне горло!
Конан осторожно опустил левую руку, что держала меч за острие, и полез в карман, где по старой воровской привычке всегда имелся изрядный моток крепкой веревки. Поневоле неловко он принялся набрасывать на дрожащую крупной дрожью тварь одну петлю за другой, больше всего стараясь примотать к телу длинный и упругий хвост создания, заканчивающийся чем-то похожим на жало скорпиона. Обнаружил он и иные убийственные орудия – из пасти торчали длинные и острые клыки, точно у ядовитой змеи; на руках вместо пальцев росли когти, не уступавшие по размерам хорошему кинжалу. Киммериец подумал, что тварь эта, должно быть, высасывает кровь своих жертв – такие острые и тонкие зубы не годятся для того, чтобы рвать и жевать грубую плоть.
– А это что еще такое? – удивился Конан, нашарив широкий, железный, судя по всему, ошейник, что висел чуть ниже того места, к которому был приставлен меч северянина. Ошейник скрывался в кожных складках; почему-то во время схватки руки Конана не почувствовали его.
– Это… это… – казалось, пленника терзает целый сонм разъяренных палачей, он трясся, словно в падучей, сильно ранясь при этом об острое лезвие меча, однако так и не смог ничего ответить.
А Конан же вновь вспомнил видение, посланное ему Отцом-Древом; и здоровенные черные ошейники на всех без исключения слугах Сета.
– Эту штуку на тебя надел твой хозяин? – спросил киммериец.
– А… А… как больно… Он, да! – последние слова были выкрикнуты в самых настоящих корчах, по клинку обильно текла густая и горячая кровь.
И тут Конан решился на поступок, который, быть может, никогда не сделал бы его отец или иной киммерийский воин, уже имеющий боевой опыт. Ловко зажав левой рукой шею пленника в стальной зажим, северянин продел меч Гатадеса под ошейник и что есть силы налег на рукоятку, надеясь разорвать прочные звенья.
Меч Гатадеса внезапно полыхнул голубым огнем. Как ни стремительна была вспышка, при свете ее Конан разглядел и небольшую округлую пещеру, с одной стороны которой вверх уходил песчаный откос; и несколько небольших темных дыр в стенах подле самого пола, смахивавших на входы в какие-то норы; но самое главное – Конан увидел широкий и плоский уступ на высоте примерно двух его ростов, с которого вверх вело нечто вроде очень грубой каменной лестницы, заканчивавшейся небольшим люком.
