– Куда это? – выдохнул скряга.
– К гниющему дубу на вересковой пустоши.
Эзра пошатнулся, как от удара; он бессвязно закричал и повернулся, чтобы бежать. В тот же миг, по резкому приказу Кейна, двое крепких крестьян бросились вперёд и схватили скрягу. Они забрали у него кинжал и связали ему руки, вздрогнув, когда их пальцы коснулись его липкой плоти.
Кейн жестом велел им следовать за собой и, повернувшись, зашагал вверх по тропе, сопровождаемый жителями деревни, которые напрягали все силы, неся извивающегося пленника. Они пересекли болото и вышли на тропу, которая вела через невысокие холмы к вересковым пустошам.
Солнце опускалось за горизонт, и старый Эзра уставился на него выпученными глазами – уставился так, словно не мог насмотреться. Далеко на вересковых пустошах возвышался огромный дуб, похожий на виселицу, от которой теперь осталась только гниющая оболочка. Там Соломон Кейн остановился.
Старый Эзра неистово роптал.
– В прошлом году, – начал Соломон Кейн, – когда полоумный кузен хотел пожаловаться на твоё жестокое обращение с ним, ты увёл его по этой самой тропе и убил здесь.
Эзра съёжился и зарычал.
– Вы не сможете доказать эту ложь!
Кейн приказал одному деревенскому юноше вскарабкаться на гнилой ствол старого дуба. Юноша вскарабкался, а затем вытащил что-то из расщелины и бросил на землю. Человеческий скелет с рассечённым черепом упал к ногам скряги. Эзра с ужасным воплем обмяк.
– Ты… как ты узнал об этом? Ты Cатана! – пробормотал старый Эзра.
Кейн скрестил руки на груди.
– Существо, с которым я сражался прошлой ночью, поведало мне правду. Это был призрак Гидеона.
Эзра снова закричал и начал яростно отбиваться.
– Ты знал, – мрачно сказал Кейн, – ты знал, кто мстит за братоубийство. Гидеон не блистал умом при жизни, так и его призрак не знает, где искать убийцу; иначе он давным-давно пришел бы к тебе в хижину. Он ненавидит только тебя, но не может отличить от других. Ненависть отрастила его призраку твёрдые когти. И он больше тебя не боится. Он должен встретиться с тобой, чтобы обрести покой.
Кейн взглянул на солнце.
– Всё это я узнал от призрака Гидеона, только истинная месть его остановит.
Эзра-Каин, затаив дыхание, слушал слова приговора.
– Ты умрёшь не от петли, пули или рапиры, а от когтей своей жертвы.
При этих словах колени Эзры подогнулись, и он упал, пресмыкаясь, умоляя содрать с него кожу и сжечь на костре. Лицо Кейна застыло и жители деревни, охваченные страхом, усилившим их жестокость, привязали визжащего негодяя к дубу. Один из крестьян предложил Эзре примириться с Богом. Но Эзра ничего не ответил, он кричал высоким пронзительным голосом с невыносимой монотонностью. Тогда крестьянин хотел ударить скрягу по лицу, но Кейн остановил его.
– Пусть отправляется к Вельзевулу, – мрачно сказал пуританин. – Солнце вот-вот сядет. Можете немного ослабить верёвку, пусть его терзает надежда на спасение.
Когда они повернулись, чтобы уйти, старый Эзра начал бормотать нечеловеческие звуки, а затем умолк, уставившись на заходящее солнце с ужасающим напряжением.
Они пошли прочь через болото, и Кейн бросил последний взгляд на гротескную фигуру, привязанную к дереву, которая походила на гриб приросший к стволу. И вдруг скряга пронзительно закричал:
– Смерть! Смерть! Я вижу череп среди звёзд!
– Жизнь его и так щадила долго, – вздохнул Кейн. – Возможно, у Бога есть место для таких душ, где огонь и жертвоприношения могут очистить их от зла, как огонь очищает лес от грибов. И всё же мне немного жаль дурака.
