Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв. - страница 14

Эти идеи получили развитие в «Слове о законе и благодати» (XI в.), где, повествуя о крещении Руси, митрополит Илларион отмечает, что «не бы ни единого же противящася благочестному его повелению, да аще кто и не любовию, нъ страхом повелевшааго крещаахуся, понеже бе благоверие его съ властию съпряжено (выделено мной. – В.Т.)»[85]. Конечно, Илларион не обошел в своем труде и вопрос о происхождении княжеской власти, ожидаемо повторив тезис о ее богоустановленности: «добре же зело и веренъ послухъ сынъ твои Георгии, его же сътвори Господь наместника по тебе владычьству… (выделено мной. – В.Т.)»[86]. В дальнейшем церковные деятели и книжники продолжали трансляцию этой идеи. Так, митрополит Никифор, обращаясь в своем послании к Владимиру Мономаху, говорил следующее: «князья избрани бысте отъ Бога и возлюблены бысте Имъ»[87].

Проповедь идеи о богоизбранности власти не прекратилась после монгольского нашествия, причем она велась как среди простого населения, так и среди князей. В «Кормчей» XIII в. содержится раздел под названием «Поучения духовника исповедующимся»[88], где сказано следующее: «такоже и к властемъ страхъ имей и любовь: бося ихъ съблюдешися отъ зла… Всяка власть отъ Бога…» Схожие идеи содержатся в поучении митрополита Алексея (XIV в.), где тот, обращаясь к простому народу, наставляет: «А людская чадь Бога бойтеся, а князя чтите»[89]. Древнерусский книжник, автор жития Александра Невского (XIII в.), в первых строках передает слова пророка Исайи, касающиеся как раз природы княжеской власти: «Тако глаголетъ Господь: Князя азъ учиняю, священни бо суть, и азъ вожю я»[90]. Константинопольский патриарх Нифонт в послании к великому князю Михаилу Ярославичу Тверскому пишет: «Истонно видимъ, яко Богомъ дана ти есть власть и княжение, понеже тщишися и дерьзаеши, ходять людие по правде, въ славу Богу»[91]. Примечательно, что для автора послания характерно разделение власти как таковой и княжения, т. е. власти над определенной территорией.

 Представители интеллектуальной элиты Московского княжества XIV–XV вв. разделяли идею о богоустановленности княжеской власти. Сравнивая Ивана Даниловича Калиту с римским императором Константином, авторы похвалы московскому князю пишут: «О семь бо песнословець глаголеть: “Постави, Господи, законодавца над ними, да разумеют языци, яко человеци суть…”»[92]. О вступлении на московский престол князя Дмитрия Ивановича в «Слове о житии и преставлении» московский книжник сообщает: «И приимщю ему скипетръ дръжавы земля Русскыа, настолование земнаго царства, отчину свою – великое княжение, по даней ему благодати от Бога, чести же и славы… (выделено мной. – В.Т.)»[93]. Данное сообщение вызывает особый интерес, так как власть над великим княжением Владимирским Дмитрий Московский получил не сразу по восшествии на московский престол, а только спустя три года, после борьбы за владимирский стол с Дмитрием Суздальским[94]. Однако для автора «Слова», жившего в первой половине XV в. и, несомненно, знакомого с политическими реалиями второй половины XIV в., данный факт не играет особой роли, «скипетр державы земли Русской» и «свою отчину – великое княжение» Дмитрий получает по Божьей благодати. О получении власти над своей отчиной свыше сам Дмитрий, согласно тексту «Слова», упоминает на смертном одре, обращаясь к боярам: «Отчину свою с вами съблюдох,