«Постой! Останови свой бег!
Будь милостив ко мне.
Мне расскажи о чудной той,
Неведомой стране,
Стране, куда ты держишь путь,
Доверившись судьбе.
Открой, прошу, мне жизни суть,
Известную тебе.»2
*******
Два дня прошли, как во сне.
Памятники, кресты, свежие могилы.
На носилках открытый гроб, с прислонённой к нему крышкой, все в темном, женщины в чёрных платках.
Одна она, лежит в голубом платье, обрамлённая белым атласом, как огромная фарфоровая кукла, равнодушная к февральскому морозу, ко всему мирскому, такая родная, но уже совсем далекая.
Геннадий попросил знакомую отвести дочку в сторонку, когда начнут заколачивать. Сам подошёл попрощаться. Как много не успел ей сказать. Так часто говорил, но не сказал, отдавал, но не отдал. «Сейчас всё дочке, – подумал он. – Смогу ли?..»
Он заметил, как Диана ходит среди свежевыкопанных могил, предоставленная сама себе. Он отошёл от гроба и направился к ней. Знакомая, что обещала присмотреть за дочкой, тоже направилась к девочке, утвердительно махнув рукой Геннадию. Он остановился. Кинув горсть земли, отошёл немного.
Земля забирала то, что ей принадлежало по праву. Душа улетела к Тому, Кто вдохнул дух жизни в это тело. Что осталось тем, кто знал её любимой дочерью, хорошей сестрой, любящей женой, заботливой мамой – добрая память…
*******
Прошло три месяца после похорон. Он не находил себе места. Душа была в смятении. Он расчехлил гитару, сел на кровать и начал играть.
Вступление рождалось без каких-либо усилий. Ловкие пальцы сами укладывали на струны мелодию, природа которой ему была неизвестна. Внезапно одна за другой начали появляться фразы:
«Погасла свеча – ветер пламя её погасил.
Погасла свеча, но огонь, что тот воск растопил,
В душе моей горит.
И не унять мне эту боль.
Трудно играть мне эту роль…»
И словно Библейский псалом, полилась песня:
«Я пришелец и странник на этой земле.
Ты мой Ангел небесный, ведущий во мгле.
Ты нашёл в этом мире свечу и зажег.
Мне свечу подарил, лишь сберечь я не смог.»
Он играл, уже не в силах сдерживать слёзы:
«Хоть ветер сомнений огонь задувает уже,
Пусть вера огонь сохранит утомлённой душе.
Прильну к Твоей груди,
Склоню колени пред Тобой,
Господь, небесный Ангел мой.
Я пришелец и странник на этой земле.
Ты мой Ангел небесный, ведущий во мгле.
Я бродил в этом мире погрязший в грехах,
Ты меня отыскал и понёс на руках.»3
Вдруг он положил рядом гитару и, упав на колени, взмолился: «Господи, я грешен пред Тобой! Осознаю это! Но, она! Почему она?! Это невинное создание! А Диана! Как теперь она, без мамы?! Ты сам понял, что сделал?! Ты на меня оставил это маленькое, беспомощное дитя?!» – его мысли сменились, он резко вытер слезы и оставив гитару лежать на кровати, на которой ещё совсем недавно лежала Ирина, накинул легкую курточку и вышел из дому.
