– Ай, что творится! Посреди дня! Посреди улицы!
– Так, так, так, – подхватил еще чей-то рот глуховатым тоном. – На светофоре! У пешеходного перехода! А если бы кого из пешеходов застрелили?
– Да уж, – поддержал третий голос, в котором слабо звучала буква «р», – выйдешь на улицу и не знаешь, вернешься ли домой.
Женские куртки, кофты, пиджачки, мужские свитера, пиджаки и куртки – все смешалось перед глазами Ольги.
Автомобили Исая, Акламина и «Скорой помощи» подъехали почти одновременно. Охранник-опер и водитель Глеба были ранены. Их быстро погрузили в «Скорую» и увезли. Оперативники и охранники Исая начали опрашивать тех, кто был в разношерстной толпе, надеясь получить хоть какие-то свидетельства случившегося. Аристарх, вытащив из коричневой кожаной куртки записную книжку и сжимая ее в ладони, разговаривал с Ольгой. Он ждал от нее полной картины. Но все, что она смогла рассказать, было лишь частью происшествия. Впрочем, несмотря на потрясение, внешний вид преступника запомнила неплохо. И это уже было хорошо.
Между тем, его действия ставили Аристарха в тупик. Что это было, непредсказуемость, глупость, неосмотрительность, бесшабашность, или презрительный плевок в лицо полиции? А, может, какой-то изощренный расчет? Какой? Преступник действовал с открытым лицом, но при этом не тронул Ольгу, оставил ее в живых, не забрал вместе с Корозовым. А ведь наверняка понимал, что она срисовала его портрет. Такие действия сбивали с толку. Их логика необъяснима. Она приводила в замешательство. Но если это расчет, тогда игра более опасна, чем может показаться на первый взгляд. А пока все крайне неопределенно.
Опрос очевидцев дал некоторые результаты. Установлена марка машины, номер, цвет и пол водителя. Девушка. Возможно, более подробную информацию дадут раненые, когда придут в себя. Придется ждать.
После Аристарха к Ольге подошел Исай. Поправляя осеннюю куртку и ворот синей рубахи, он некоторое время помолчал, прежде чем начать задавать вопросы. Ольга повторила ему то же, что рассказала Акламину, но уже более спокойно, без напряга в голосовых связках. Толпа любопытных рассосалась. Оперативники пошли к своей машине. Исай помог Ольге сесть в автомобиль, сам сел за руль, приготовился трогаться с места. Но Ольга удержала за плечо, наклонилась к его уху, произнесла:
– Мне тяжело тут, Исай. Как будто воздуху нет. Здесь недавно я ехала с Глебом. Он сидел рядом. Потом случился весь этот ужас. Я не могу здесь сейчас.
Обернувшись, Исай кивнул:
– Я понимаю тебя. Перейдем в другую машину.
Выпрыгнув наружу, открыл дверь для женщины. Потом, когда она вышла, скованная и расстроенная, прошел к машине, в которой приехал с охранниками и в какой они сейчас снова разместились, сказал им:
– Перейдите в машину Глеба. В этой поеду я с Ольгой.
Охранники быстро пересели в другую машину. Ольга вздохнула, провожая их глазами. На сердце давила тяжесть. Смотрела на Исая тревожно и грустно. Появилось какое-то непонятное чувство вины. Опустила глаза, которые затуманились слезами. Сомкнула веки и некоторое время стояла неподвижно, с трудом пытаясь проглотить ком, возникший в горле. Затем несколько раз моргнула, смахивая слезу. Начальник охраны, открыв для нее дверь авто, ждал, его узкое лицо с впалыми щеками ничего не выражало. Но именно сейчас Ольга не хотела видеть на его лице ни сочувствия, ни жалости, ни ободряющего взгляда. Ничего. Она села на заднее сиденье. Он захлопнул дверь. Но когда оказался за рулем и завел мотор, спросил, не поворачивая головы, только машинально, отточенным движением руки откинул челку с высокого лба и потер его пальцами:
