Я невольно вздохнул. Получается, дальше на север, в земли пурепеча, астеки не пошли. А я так надеялся, что они сходу и с ними в бои ввяжутся – это резко повысило бы мои шансы. Оккупация Четландии продолжается. Хотя, большая часть многотысячной армии захватчиков ушла, в Излучном и окрест остается больше тысячи «хороших воинов». Это значит, не крестьянское ополчение, а профессионалы. Мне с моими несколькими сотнями лучше не лезть. Тем более, что не так далеко – в Закатуле – еще две тысячи «хороших воинов».
Поблагодарив гонца и приказав дать ему еды, питья и отдых, я направился на утреннюю планерку. Представители воинов, мастеров и мои управленцы сидели в большом кругу на циновках и ждали меня. Всё, никаких стульев, которые так не любят местные – теперь снова мы стали «ближе к земле». Добчинский взял слово первым.
– За прошлый день мы никого не потеряли. Воинов в трех лагерях 310, мастеров – 86, крестьян и носильщиков – 62, женщин – 29. Твой личный двор, владыка – 27 человек.
Уже четвертый день цифры не менялись. Четыре дня я никого не терял здесь, в горах. И это, пожалуй, было моей единственной победой.
– Пакали, что с больными? – повернулся я к единственной женщине в совете, которая возглавила медицинскую службу вместо Сына Обезьяны.
Хотя, нет. Не единственная. Позади советников, в уголочке тихонько сидела Ночка и «вела протокол» собрания. Когда мы решили уходить из столицы, она просто молча пошла с нами. В Крыле я хотел ее оставить, но нелюдимая девушка уперлась. Пойду – и всё тут. Я махнул рукой. В конце концов, никто лучше нее не знал письменность, это ведь ее изобретение. Возможно, Дитя Голода знал не хуже, но этот паренек сейчас очень далеко.
– У нас четырнадцать нездоровых, – низким грудным голосом отчитывалась Пакали, имя которой переводится, как Мытая. – Всех перевели в верхний лагерь. Один получил рану на охоте, двое – на тренировках. Семеро страдают от нездоровой пищи. И у четырех – внутренние хвори.
– Людей с хворями поместили отдельно? – уточнил я.
– Как ты и велел, – кивнула Мытая. – Они в крайней землянке.
– Что на рубежах?
– С низин на нашу территорию никто не заходил, – ответил Брат Гнева, ответственный за все посты в горах. – Двое мастеров пытались спуститься. Воинам сказали, что заблудились. Но, судя по всему, шли в четланское селение.
– Циль Наукаль?
– Я никого не посылал, – хмуро ответил Луч Света.
– Уж я надеюсь на это! – не менее хмуро бросил я в ответ. – Почему ты не уследил за ними?
– Они не мои проданные. А я не надзиратель…
– А придется им быть! – хлопнул я. – В тяжелые времена каждому приходится делать то, что ему тяжело. Я всем сказал: выходить в низины и открывать наше местоположение нельзя! Нельзя категорически!
– Им скучно, владыка, – вздохнул Циль Наукаль. – Мы столько лет отбирали самых талантливых. Тех, кто любит работать, открывать новое, делать невиданное… А здесь им что делать? Только рыть ямы и делать землянки? Да и этой работы мало.
– Скучно – не совсем подходящее слово для нашей ситуации, – невесело хмыкнул я. – Что у нас по запасам?
Кряжистый мужчина, криво сидевший на циновке из-за поврежденной ноги, тут же откашлялся и потянулся к восковке. Яумоцтла или Приходящий Завтра был черным, одним из первых, набранных еще в Крыле. На войне с пурепеча он получил серьезную рану, изуродовавшую его левую ногу. Из-за хромоты он не мог больше стоять в строю и лишь изредка занимался обучением новобранцев. Зато крестьянином на своем участке он стал образцовым. Лучше всех знал, что, когда и куда сажать надо, как ухаживать за растениями. Главное: Яумоцтла прекрасно освоил все новые инструменты и активно адаптировал предлагаемые мной агротехнологии (из тех скудных запасов знаний, что у меня имелись). Сейчас, когда централизация моей крохотной «империи» достигла апогея, умелый земледелец с военным опытом стал идеальным кандидатом для того, чтобы руководить крестьянами и следить за запасами.
