– Если вам вздумается еще раз навестить меня ночью, ориентируйтесь на третье окно от водосточной трубы слева, – недовольно сказал Штарке. – Бог знает, что вы наделали с моими розами, у вас не ноги, а сани!
– Как поживает госпожа Этель? – вежливо осведомился гость, снимая макинтош и аккуратно складывая его на стуле.
– Она спит, и здоровье ее отлично! – буркнул Штарке. Он достал из шкафа графинчик с коньяком, два маленьких цилиндрика из толстого хрусталя, сел на диван по-турецки, поджав под себя озябшие ноги, и сразу стал похожим на старого, сердитого гнома. – Вы напрасно там вбили себе в голову, что она влияет на меня! Этель здесь ни при чем.
Без макинтоша гость оказался человеком с заметной военной выправкой и невыразительным, глухим лицом. Он подсел в кресло к дивану, отставил хрустальный цилиндрик, прошелся к буфету, взял стакан для воды, налил на две трети коньяку, выпил половину и закурил.
– Так хорошо живется на покое, Штарке? – осведомился он добродушно и покровительственно.
– Неплохо! – усмехнулся Штарке, оглянулся на дверь и налил себе коньяку. – Настолько неплохо, – добавил он, – что я не хочу никаких перемен.
– Чего вам хочется, мне ясно! – сказал гость, приглядываясь к Штарке. – Вы думаете, я опять пришел вас уговаривать? Ничего подобного! Я пришел потому, что вы мне нужны. Но уговаривать я не буду!
– Новый вариант? – усмехнулся Штарке.
Гость допил коньяк и аккуратно отставил стакан подальше от края стола.
– Вы старый дурак, Штарке! – сказал он с сожалением. – Современный химический завод стоит несколько миллиардов. Но завод можно построить много раз. Вас не восстановишь. Вы уникальный инструмент разведки. Вот почему вы до сих пор живы и проживете еще некоторое время, если образумитесь. Пора возвращаться к нам, Гейнце.
– Бессмысленный разговор! – сердито ответил Штарке и лихо глотнул коньяк. – И напрасно вы щекочете меня ком – плиментами. Я не мальчик, чтоб поддаться на эту удочку.
– Странно! – терпеливо вздохнул гость. – Вот никогда бы не подумал, что вы перестанете работать…
– Я болен! – возразил Штарке. – А если бы я был здоров, я работал бы против вас. Слушайте, мы обо всем говорили! Ничего нового вы от меня не услышите…
– Кому вы врете? – неодобрительно покачал головой гость. – Разведчик не болеет. Разведчик только умирает. Вам хочется работать. Как хочется вам работать, Штарке! Разве вы забыли, что безделье для нас гибельно? Послушайте свой голос! Последите за собой в зеркало! Вы суетитесь, дергаетесь, с другими, вероятно, много болтаете. Так всегда бывает с нами, когда мы останавливаемся. Освобождение заторможенных реакций! Может перейти в психоз, если не влезете обратно в привычные рабочие тиски. Помните Бернарда? Вам нравится умирать в сумасшедшем доме? Начинайте работать, Штарке, и все ваши болезни исчезнут сами собой…
– Нет! – упрямо сказал Штарке. – Я вам сказал. Нет!
– Гейнце, вы действительно не мальчик! Вы же знаете, что от нас не уходят! – уже серьезно сказал гость. – Вы живы до сих пор только потому, что я все еще надеюсь вернуть вас к работе. Хотя бы ненадолго.
– Но я болен. Слышите вы? – очень спокойно сказал Штарке, хотя у него набухли жилы на висках. – У меня грудная жаба. Я могу умереть в любую минуту, на задании…
– По моим сведениям, за последние два года у вас не было ни одного припадка! – заметил гость.
– Знаете что? – раздраженно сказал Штарке. – Давайте прекратим этот бессмысленный разговор. Если уж вы пришли и не даете мне спать, расскажите по крайней мере, что делается в нашем родном террариуме! Как поживают Борделез, Шванке, Анри? Как чувствует себя Мари-Роз? – усмехаясь, спрашивал Штарке.
