Конец парада. Каждому свое - страница 15

– Не примешивайте имя Господне к грязным интрижкам девок с Пикадилли! – возмущенно воскликнул священник, а после ненадолго затих. – Господи, помилуй, – сказал он. – И не спрашивайте меня, как надо и не надо было поступать. Вы же знаете, что я любил вашего мужа как брата; что я любил и вас и малютку Сильвию с первых дней ее жизни. И слава богу, что я не ваш духовник, а просто друг во Христе. Потому что, задай вы мне этот вопрос, у меня нашелся бы только один ответ… – Он резко прервался и спросил: – Где же эта женщина?

Миссис Саттертуэйт закричала:

– Сильвия! Сильвия! Иди сюда!

Дверь отворилась, и в темную комнату хлынул свет. На пороге появилась высокая фигура, очень глубокий голос произнес:

– Не могу понять, мама, как ты здесь живешь, – тут же грязно и темно, как в трюме! – С этими словами Сильвия Титженс прошла в комнату. А потом добавила: – Впрочем, это не особо важно. Какая скука.

Отец Консетт простонал:

– Господи помилуй, она словно Дева Мария кисти Фра Анджелико.

Сильвия Титженс была удивительно высокой, стройной и грациозной; светлые, чуть рыжеватые волосы она собирала в элегантную прическу, украшенную эффектным обручем. Ее овальное, правильное лицо имело выражение равнодушное и невинное – такое часто можно было увидеть на лицах парижских куртизанок лет десять назад. Сильвия Титженс решила, что раз уж у нее есть завидная возможность бывать везде, где хочется, и очаровывать каких угодно мужчин, то нет нужды изображать на лице особое оживление, к чему стремились более посредственные красавицы в начале двадцатого века. Она медленно отошла от двери и томно опустилась на диван у стены.

– А вот и вы, отец, – заметила она. – Руку вам протягивать не стану – вы наверняка откажетесь ее пожать.

– Я ведь священник, – сказал отец Консетт, – а посему не смог бы вам отказать. К сожалению.

– Как по мне, здесь невыносимо скучно, – повторила Сильвия.

– Завтра ваше мнение изменится, – сказал священник. – Есть тут парочка юношей… А еще можно отбить лесничего у служанки вашей матери.

– Вы хотите меня оскорбить, – заметила Сильвия. – Но мне нисколько не обидно. С мужчинами покончено. Мама, скажи, у тебя ведь тоже в молодости случился переломный момент, когда ты пообещала себе, что в твоей жизни больше не будет мужчин? Всерьез пообещала!

– Да, – ответила миссис Саттертуэйт.

– И ты сдержала свое слово? – уточнила Сильвия.

– Сдержала, – подтвердила женщина.

– Как ты думаешь, а я смогу его сдержать?

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Надо же, – бросила Сильвия.

– Я бы хотел увидеть телеграмму от вашего мужа, – сообщил священник. – Такое лучше прочесть своими глазами.

Сильвия решительно поднялась.

– Что ж, пожалуйста. Вас она не обрадует, – проговорила она и направилась к двери.

– Ну разумеется, иначе вы бы не стали мне ее показывать, – заметил священник.

– Вы правы, – согласилась Сильвия.

Ее силуэт застыл в дверях. Она остановилась, опустила плечи и обернулась.

– Вы вот с мамой сидите и думаете, как бы облегчить Волу жизнь, – сказала она. – Я зову мужа Волом. Он такой мерзкий, как огромное, неуклюжее животное. Вот только… Ничего у вас не выйдет. – И дверной проем, залитый светом, опустел.

Отец Консетт вздохнул.

– Говорил же я вам, место здесь нехорошее, – сказал он. – Лесная чаща… В любом другом месте такие злые мысли ей бы в голову не пришли.

– Едва ли, отец. Злые мысли приходят Сильвии на ум везде, – сказала миссис Саттертуэйт.