Муна засмеялась, прикрывая губы краем платка:
– Потому что они сестры.
– Что?
– Ну почти… Белые Строители категорически не желали смешиваться с местным населением и даже с другими европейцами, если те не были с ними в родстве. Клан оставался единокровным на протяжении многих поколений. Они женились на кузинах, иногда даже на родных сестрах, и всегда ходили слухи об инцесте…
Эрван смотрел на фотографии и представлял себе тех, кого на них не было: властных отцов, ревниво оберегающих свою истощенную кровь, анемичных, ушедших в себя матерей – выдохшихся цариц-несушек. На свой лад колоны повторили историю проклятых родов Древнего Египта или античного Рима, которые угасли в безумии или захирели от генетических болезней из-за эндогамии[31].
Вдруг он заметил фотографию, которая подействовала на него как удар в сердце: пара, стоящая на фоне заходящего солнца. Высокий мускулистый мужчина с прической афро в виде шара, как у «Пяти Джексонов»[32]. Грегуар Морван в расцвете молодости. На этом снимке он скорее походил на «окаянного детектива» Ан-Го[33] в фешенебельном «Клаб Меде», чем на полицейского, идущего по следу серийного убийцы. Но настоящий шок вызвал у него второй персонаж: стройная молодая женщина, чья красота струилась, как светлый песок в руках ее мужчины. Мэгги. В ней одной сошлась вся красота и бледность остальных. «Она была самой красивой…» – сказала Фила.
– Вы помните Мэгги де Креф? – спросил Эрван севшим голосом.
– Она была главной в группе. Они часто приходили к нам в дом на свои «sit-in»[34], как они говорили. – Она засмеялась, вспоминая эти ребячества. – Я готовила им микате, банановые оладьи…
Как и Фила де Момпер, Муна внезапно осознала очевидность:
– Вы сказали, вас зовут Морван?
– Да. Как Грегуара Морвана, моего отца.
Впервые блаженная улыбка исчезла с лица старухи. Ее глаза засветились ярче на кварцевом лице.
– Грегуар Морван… Герой Лонтано. Вы очень на него похожи.
Никакого желания еще раз выслушивать хвалебную песнь Старику.
– А Катрин Фонтана… это имя вам о чем-нибудь говорит?
– Нет. Кто это?
Меняем курс.
– Кажется, все девушки принимали наркотики?
– Мода была такая. Они закупались на другом берегу реки, у черных. Сен-Поль, Лагуна, Джамбо, Созо… Я говорила им… я их предупреждала…
– Как они туда добирались?
– На велосипеде, а потом на пароме. Их всегда находили на другом берегу. И рисунок рядом.
Эрван вздрогнул:
– Какой рисунок?
Муна подняла голову и поискала взглядом Сальво. Эрван последовал ее примеру и заметил, что тот исчез. Пора уезжать.
Он наклонился к старухе. Исходящий от нее запах был смесью пряностей и ладана.
– Убийца рисовал схему на земле, – выдохнула она. – Как те, которые описывают состав минералов.
Во время процесса об этом ни разу не упоминали.
– Вы хотите сказать, схему атомной структуры?
– Думаю, да… Я-то в этом ничего не понимаю. Иногда ее смывало дождем, но очень часто, я знаю, ее находили. Полицейские ее фотографировали.
Где были снимки? У него начиналась мигрень, как если бы витающая здесь пыль оседала у него в мозгу. Запахи, платки, белки глаз… Он здесь из-за Катрин Фонтана – особого убийства, а ему выкладывают новые следы в деле Человека-гвоздя.
– О каком именно минерале шла речь?
– Оставьте меня… Я устала…
Он схватил ее за запястье, остальные вскочили, шокированные таким проявлением жестокости. «Они облучены», – сказал Сальво.
– Какой минерал? – спросил Эрван, отпуская ее руку.
