– Старею, друг и рыхлею, – отшутился Фёрст, принимая приглашение и усаживаясь на диван.
– Не прибедняйся, старый шалун, я слышал о твоих похождениях с вдовой аркадимьянкой, – засмеялся Лорок, хлопая по плечу старинного друга.
Фёрст довольно улыбнулся, словно вспоминая некоторые подробности, минувшего порыва и тихо спросил, придвинув к Лороку седую, с одним нестареющим и оттого чёрным вихром, голову:
– Будет, верб, лучше расскажи, как там Голубой Мрамор?
Ожидающий такого вопроса, Лорок просветлел, но тут же сделавшись пасмурным, как ненастный день, ответил тоже тихо:
– Зыбкий геоид, Фёрст. Много трясётся, но мало меняется. Но, главное, – жив.
– Может, – начал говорить Фёрст, сузив коричневые и ставшие золотистыми от солнца, глаза, но Лорок прервал его:
– Нет. Не время, ещё не время, друг мой.
Лурд, выкатившийся из дома, поставил на стол поддон, с дымящимся травяным чаем, заваренным в серебряном чайнике и горько пахнущим горячим шоколадом, налитым в маленькие фарфоровые шкатулочки.
– Времена, – протянул Фёрст, оглядывая шкатулки, изрезанные растительным узором и качая крупной головой. – Машины времени никого не интересуют, лошади отброшены в исчезнувший вид, а шкатулки с шоколадом подслащивают наши мозги, удаляя пережитую горечь. – Он шумно, чуть свистяще, отхлебнул чай и, вытягивая морщины на лоб, проговорил, обращаясь к Лороку. – А помнишь…Фраза, брошенная лёгким волнением голоса, всегда предвещавшая начало долгих разговоров, тянувшихся до поздней ночи, сейчас повисла, радостной, но незаконченной, в воздухе, где появилась парочка зелёных жучков с прозрачными крылышками. Урхи, покрутившись над головами беседующих старцев, улетели, тихо позванивая короткими крыльями, и слились с зелёной листвой густо стоящих деревьев.
Лорок перевёл разговор в другое русло и Фёрст был не против, но тяжело вздохнул, понимая, что разговора по душам не состоится.
– Часто приходят волокнистые Туманы, и мы не уже не знаем, какое применение им найти. Постельного белья, салфеток, занавесей, тканей, произведено столько, что их хватит до скончания Аркадима. Выпариватели дымят день и ночь, а лурдам не найти времени скататься на починку, – выговорился Лорок и отпил чая, прихлебнув его шоколадом.
– Скажи друг, а Алые Туманы часто приходят в Чашу? – спросил Фёрст, оглядывая воздух.
– Часто, старина Фёрст. Так часто, что уже я путаюсь в своей памяти, а что говорить о молодых, что вдыхают эту гадость с малых лун. Я стал забывать её лицо, – сказал и вздохнул Лорок.
– Это нормально, друг. Она ушла…в другое измерение, куда заказан путь, ещё живущим людям. Главное, тебе не забыть…другое лицо, – говорил Фёрст, делая паузы между словами, словно выделяя наиболее весомые слова в своей речи.
– Этого лица я не забуду никогда Фёрст, хотя оно стало уже другим, – сказал и вздохнул Лорок, словно пожалел об утекшем времени.
На веранду выпорхнула Вивьера и, поцеловав брата, кинулась к Фёрсту и подарила его щеке касание нежных губ, и только после этого приветствовала обоих:
– Да продлятся твои луны и свет их, уважаемый герт Фёрст. Да иссякнет печаль души твоей, брат мой Лорок.
– Да продлятся, – принял герт Фёрст и приветствовал Вивьеру. – Да не коснётся лица твоего тень печали, прелестное дитя.
– Да иссякнет, – отозвался Лорок.
– Да не коснётся, – прозвенела девушка и сообщила. – Урхи появились, – и договорила, присаживаясь напротив Фёрста и рядом с братом. – Они чувствуют секреты. Шептались?
