Только я собрался взяться за расшитый серебряной нитью и галунами китель, как брякнул гонг – явился первый визитер. Любопытно, кому приспичило посетить мое скромное обиталище в семь утра?
Открывать пришлось самому – систему наблюдения, контролируемую искусственным разумом, я вырубил. Не спорю, игрушка полезная, но очень уж надоедливая.
На пороге стоял Веня Гильгоф. Это надо же, изменил своим традициям! Очень дорогой темно-серый английский костюм, крошечная розочка в петлице. Длинные волосы начисто вымыты, схвачены в аккуратный хвостик. Красивые очки в золотой оправе. Запах хорошего одеколона. Доктор даже побрился!
– Что вы на меня смотрите, будто на картину живописи? – прыснул Гильгоф, взглянув на мое вытянувшееся лицо. – Раз в год я могу себе позволить подобные роскошества, не все же выглядеть немытым гоблином с остатками обеда в бороде? На сегодня привычный имидж «сумасшедшего ученого» придется отодвинуть на второй план.
– А форма? – заикнулся я.
– Думаете, легко растить патлы в течение полугода? – непринужденно заявил господин подполковник ГРУ, оттесняя меня в каюту и закрывая дверь. – А без положенной по уставу стрижки надевать мундир предосудительно и чревато взысканиями. Решил надеть статское. Вы что же, только начали собираться? Скоро половина восьмого, а вы в неглиже! Поторопитесь, капитан!
– Я бы рад, но…
– Что, затруднения? – углом рта усмехнулся доктор. – Придется в нарушение любых законов субординации потрудиться на поприще вашего денщика. Не возражаете?
– Да сколько угодно. – Я пожал плечами. – Грешно отказываться от помощи, особенно в таком сложном деле…
Кажется, только благодаря всезнайке Гильгофу я все сделал правильно: влез в узкие сапоги, застегнул все бесчисленные крючки и пуговицы, нацепил перевязь с саблей (Иисусе, как они с этим ходили четыреста лет назад?!) и привел в порядок скромную орденскую планку. Отечественные «Святой Михаил» и «За храбрость» соседствовали с тевтонским Железным Крестом на черно-белой ленте. Вдобавок – два серебряных значка за ранения и медаль «200 лет ВКК». Все, что успел заработать. Не много, но и не мало – награды, имеющие серьезную ценность.
– Орел орлом, – заключил доктор, осмотрев результат наших общих трудов. – Не побоюсь этого слова – гусар. Только рожей не вышли. Хватайте фуражку, и пошли! Осталось всего полчаса!
Ярко освещенный коридор привел нас к терминалу пневматической транспортной сети, незанятая капсула подошла моментально, мы с доктором устроились в креслах, пристегнулись и отправились в дорогу – тридцать километров по внешней границе астероида, до знаменитого «причала 24».
– Думаете, сегодня и впрямь произойдет нечто неожиданное? – спросил я Гильгофа, пока болид несся по узкому коридору. – Если да, то к чему такая неимоверная пышность, государственный визит…
– Сергей, вы хороший солдат, но в политике ровным счетом ничего не понимаете, – меланхоличным голосом ответил доктор, глядя прямо вперед, на пробегающие мимо огни. – Да, оба монарха подпишут малозначащие соглашения о сотрудничестве в сфере экологии или освоения спутников Юпитера, торжественный банкет, бал… Вы умеете танцевать?
– Нет.
– Вот и зря, бал будет замечательный, приглашен оркестр из Байрейта…
– Как можно танцевать с этим дрыном? – Я похлопал ладонью по золоченому эфесу сабли.
– Невелика наука, ваши предки умели.
– Мои предки – обычные донские казаки и татары. Их до революции семнадцатого года на балы не пускали.
