Подозреваю, что эти опасения в нынешние сложные времена ничуть не абсурднее детских страхов о «буке», по ночам вылезающем из шкафа. Амели до сих пор не в состоянии понять, что через год-полтора все лицевые счета частных лиц в банках Земли могут быть аннулированы, а о развитии фундаментальной науки выжившая часть человечества не вспомнит еще долгие десятилетия, если, конечно, исследования не будут касаться жизненно важных отраслей. Во всяком случае, ксенобиология окажется в загоне – это ясно как день. Изучать опасные инопланетные вирусы или хищников придется обязательно, но кому станут интересны безобидные зверюшки наподобие принадлежащего Амели Ланселота, мирно пасущегося перед домом?
– Ланс! – позвал я, и здоровенный грызун-кавиморф, напоминающий морскую свинку, повернулся ко мне, позабыв о копне свежего сена. Переваливаясь, подошел ближе, обнюхал. Узнал. Радостно свистнул. Затем, позабыв о госте, вернулся к самому важному в жизни занятию – еде.
По виду – натуральнейшая домашняя морская свинка с пушистой черно-рыжей шерстью. Одна беда: великоват наш Ланселот. В холке – мне по грудь, весит два с лишним центнера. Но, как и большинство травоядных грызунов, Ланс чрезвычайно пуглив, добродушен и глуповат. Идеальное домашнее животное, только слишком прожорливое.
– Привет-привет! – Амели обнаружилась на веранде. Сидит в плетеном кресле, попивает кофе и листает толстенный журнал «Земля-2281» – надо сказать спасибо капитану Казакову, одарившему Амели несколькими изданиями альманахов, описывающих события в Метрополии за минувшие годы. Политика, кино, мода, литература – словом, полный обзор. У нас на Гермесе жесточайший информационный голод. – Садись, наливай кофе! Ты позавтракал дома? Так я и думала. Луи, удивляюсь твоей беспечности, заработаешь язву желудка… В твоем нежном возрасте!..
И так далее. Я немедленно получил стандартный набор обвинений в разгильдяйстве, бестолковости, неповоротливости и прочих смертных грехах, которые моя покровительница приписывает несчастному Луи Аркуру. На самом деле я не такой, но Амели не переубедишь. Она старше, мудрее, у нее большой жизненный опыт, она воспитала троих детей (причем все трое учатся в лучших университетах Земли!), а Луи как был, так и остается необразованным увальнем с ветром в голове, за которым нужен глаз да глаз со стороны серьезной и взрослой дамы.
Я привычно пропустил наставления Амели мимо ушей (странно, сегодня она не завела речь о моей женитьбе и не порекомендовала новую кандидатуру из «очаровательных и умных девочек, чьих родителей я хорошо знаю»), взял кофейник, положил на тарелку горячую булочку с топленым маслом, овощной салат и немного омлета. Уселся напротив.
– Куда Жерар подевался? – спросил я, отметив, что хозяин дома на обязательной церемонии семейного завтрака отсутствует. – В лаборатории?
– Его вызвали к восьми утра в консульство России, – пожала плечами Амели. – Официальное приглашение и записка от Беньямина… Что-то срочное.
– Гильгоф? – ахнул я, едва не подавившись. – Доктор снова на Гермесе?
– Насколько я поняла, он прилетел на «Франце-Иосифе» минувшей ночью.
– Один?
– Не имею ни малейшего представления. Я тоже хотела бы повидаться с Анной и Николя, а особенно узнать о здоровье мсье Крылова… Прошло почти два месяца, они должны были выяснить, что произошло.
Коленьку спешно эвакуировали на Землю восьмого июля на том же самом «Франце» в связи с очередным ухудшением состояния – у него опять поднялась температура, через два часа Крылов впал в кому, был незамедлительно помещен в реанимационную капсулу корабля и переправлен в Военно-медицинскую академию Санкт-Петербурга (по крайней мере, так нам сказал доктор Гильгоф, а у меня нет оснований ему не доверять). С тех пор никаких сведений о Крылове не поступало – Вениамин Борисович и Аня через пять дней после «блицкрига» были вызваны в Метрополию и с той поры на Гермесе не появлялись.
