Что?
– Они давят фирму, которая на рынке уже двадцать лет? И вы молча подставляете щеки?
– Была идея встретить их после работы с битой, но УК не позволяет, – пошутил он.
Я даже для наглядности показала ему большой палец вверх. Идея у него, откровенно говоря, плохая.
Больше мы не говорили. Да как же так. Я просто думала обо всей ситуации в целом. Если бы я узнала об этом, когда находилась за границей, то не было бы такого шокирующего эффекта. Возможно, я бы не рискнула приехать сюда.
Когда мы припарковались у больницы и я уже собиралась выйти, Олег остановил меня, прикоснувшись рукой к локтю.
– Стой.
Я повернулась.
– Я думаю, чтобы было проще жить, нужно продать все. В частности, всю отделку и строительство, а другую «ооо-шку», чем я сейчас занимаюсь, оставим на хлеб с маслом, тем более сейчас только там основной доход. И заодно новое здание пусть забирают, не было его, и не стоит начинать.
– Ты с дерева поскользнулся?
– Зачем нам тягаться с молодыми дерзкими парнями, пусть покупают всю нашу базу и не лезут в нашу семью. Это как раз тот случай, когда лучше не воевать.
– А отец что говорит на это?
– Ничего. Не хочет он. Ведь ты помнишь, что работать мы начали уже давно. Жалко ему.
– Да, я помню, – сказала я как-то грустно. «Жалко, но и я не хочу ничего продавать».
– Отлично. Я уже все документы подготовил, сейчас отец подпишет доверенность, будет нужна твоя подпись и все, а на следующей неделе нам деньги перегонят. Пошли, – произнес он как-то весело. А мой заторможенный ответ он расценил как согласие? Вот блин. А я-то против. Я не хочу ничего продавать. Боже, я даже готова встать у руля. Тем более я желаю этого.
***
На нужный этаж поднималась в полной тишине и одиночестве. Олег только сказал номер палаты и отошел разговаривать с каким-то мужчиной в холле. Я же пошла одна. Даже заметила, насколько современная клиника, но все равно там есть тот неприятный запах лекарства, который присутствует в больницах. Не нравится. Пытаюсь отделаться от навязчивых мыслей, когда я провалялась в реанимации несколько дней после того, как послушалась мужа и сделала аборт.
Открывая дверь в палату, решила для себя, я уговорю отца отдать мне компанию. Чего бы мне это ни стоило. Может быть, я реабилитируюсь в глазах семьи и отвлекусь от своих личных проблем.
Когда зашла в палату, отец сидел на кровати. Ожидала увидеть лежачего больного. Удивлена.
– Ого, а тебе можно уже вставать? Привет, пап.
– Карина, – просиял папа. А потом мрачно добавил. – Что у меня, все так плохо?
– Нет, с чего ты взял?
– Когда ты уехала, помнишь, мы еще поругались с тобой, а ты сказала, что больше домой ни ногой. Тогда я тебя спросил – даже на похороны мои не приедешь? А ты ответила – вот только на них и приедешь.
– Да, было такое, – вспомнила я. – Прости за все, папочка. Я, когда приехала, не знала, что ты в больнице, и это не считается.
– Ух, тогда хорошо. Я шутить пытался, но не получилось. Мама звонила – говорила, что ты приехала. Я ждал тебя. Интересно, что ты скажешь. Рассказывай!
Тяжело вздохнув, я произнесла ту фразу, что так сильно тяготила меня.
– Я в жопе. Приехала сказать, что ты был прав. Мне тридцать лет, разведена, без гроша за душой и даже не получившая нормальное образование.
Я это произнесла! Вот честно, прямо как камень, что тяготил все это время, упал с души моей. Стало легче. Хоть кто-то да в курсе.
