– Трам-пам-пам-пам, еллоу сабмарин! – подмигнув мне, радостно запела Ирка бессмертный битловский хит.
– Еллоу сабмарин, еллоу сабмарин! – подхватила я.
Злорадно хохоча, мы перегнулись через сиденья, чтобы полюбоваться тонушей иномаркой, и за это господь нас тут же наказал: потеряв бдительность, Ирка свалила «шестерку» в глубокую колдобину. Машина обиженно икнула и заглохла.
– Все, приехали, – чертыхнувшись, постановила подруга.
Из открывшегося окошка «Тойоты» наружу выбрался низкорослый малый, виденный нами у «Изиды». Я занервничала.
– Не дрейфь, – сказала Ирка. – Он один, да еще такой мелкий, а нас двое! Справимся!
В окошко с другой стороны «Тойоты» вылез еще один мелкий тип. Этот что-то держал в руке – не гранатомет, конечно, но нечто вроде дубинки.
– Ирка, похоже, у них там полная машина злобных карликов! – запаниковала я. – На улице ни души, дома за заборами, свидетелей никаких – сейчас замочат нас как миленьких!
– Тогда давай замочимся сами! – Ирка распахнула дверцу и вылезла из машины.
Я незамедлительно последовала ее примеру. Мы выбрались на тротуар и зашагали прочь от притопленных авто, стараясь держаться поближе к заборам, на мелководье. Я обернулась: карлики уже выплывали из глубин, явно следуя за нами.
– Давай живее, – Ирка взяла меня на буксир. – За поворотом Белогвардейская, там всегда полно народу, затеряемся в толпе и смоемся.
Увы, Белогвардейская тоже оказалась затопленной, народ двигался вдоль заборов гуськом, пришлось и нам пристроиться в очередь! Я нервно оглядывалась, опасаясь, что преследователи нас вот-вот настигнут.
– Может, переждем в тепле и сухости? – Ирка кивнула на застывший посреди улицы трамвай: рельсы перед ним были полностью скрыты водой и вагон стоял на месте, дожидаясь окончания великого потопа.
– С ума сошла? – ужаснулась я. – За нами идут убийцы, а мы полезем в трамвай?! Забыла про Усова?!
– Тогда вперед! – Ирка решительно зашлепала по воде.
– Куда они денутся? – закуривая, сказал Бармалютка.
Некурящий Мелюзгаврик отмахнулся от вонючего дыма и плотнее прижался к стене.
Спасаясь от потопа, парни забрались в пустующую нишу на фасаде старинного купеческого особняка. Емкость ниши как раз равнялась одной крупной кариатиде или двум малогабаритным юношам.
– Я эту местность прекрасно знаю, – продолжал Бармалютка, выпуская дым. – У меня здесь тетка жила. Эту Белогвардейскую, как дождь, так затапливает по колено. А там, впереди, еще хуже: на перекрестке воды по самое не хочу, если не надумают двигаться вплавь, то вернутся, как миленькие! – Он посмотрел на часы. – Минут через пять и вернутся, засекай!
Спустя десять минут Мелюзгаврик выразительно посмотрел на часы, потом на Бармалютку, потом на небо. Дождь прекратился, река, в которую улица превратилась несколько минут назад, мелела на глазах. Вода с ревом втягивалась в открытые канализационные люки, кое-где уже показалась блестящая булыжная мостовая. Весело звеня, по обнажившимся рельсам прошел первый трамвай.
– Упустили! – Бармалютка сиганул из ниши на плечи шарахнувшимся врассыпную пешеходам. – Бегом, за ними!
Кабинетный мыслитель Мелюзгаврик от активного товарища поотстал. Когда он, тяжело дыша, прибежал к перекрестку, матерящийся Бармалютка уже шагал в обратную сторону.
– Ну, что там?
– Ты не поверишь, там паромщик, – угрюмо буркнул Бармалютка, не останавливаясь.
– Там кто?!
– Паромщик! Такой дед в сапогах по пояс и с тележкой, на которой на рынке грузы возят! Сажал, паскуда, по паре человек в свою тачку и перевозил на другую сторону! И наших баб перевез, по пятерке с носа!
