Консервативные концепции земского самоуправления (1864–1905 гг.) - страница 15

При Петре I «выборное право осталось только за дворянами и купцами, а не за всеми классами земщины, следовательно, в земщину внесено гибельное начало разделения на классы с правами и классы без прав»175. Кроме того, выборные ландраты, ландрихтеры и бурмистры были только формально представителями земщины. На самом же деле они были чиновниками правительства и отвечали перед ним, а не перед своими обществами.176 После правления Петра I «тянулась та же история реформ, все более и более уничтожавшая значение земщины»177.

Попытки возродить земщину при Екатерине II привели только к началам возрождения выборности. Новая земщина не была едина и состояла из сословий с противоречащими друг другу интересами и потому и была лишена законных органов, при посредстве которых сословия могли бы соединяться и взаимодействовать друг с другом. Реформы Екатерины II «только на время поуспокоили общество, предоставив ему некоторую свободу и небольшую долю местного самоуправления»178.

Некоторые попытки объединить сословия в земщину предпринимались и после правления Екатерины II. Однако, принципиальным стало только Положение 19 февраля 1861 года, освобождавшее крестьян из-под власти помещиков. Кроме того, по мнению И.Д. Беляева, уже «в самом Положении 19 февраля 1861 года выступили на первый план общинное и выборное начало», так как крестьяне «составляли по делам хозяйственным сельские общества, а для ближайшего управления и суда соединялись в волости». Наконец, Положением о земских учреждениях от 1 января 1864 года земству было дано «довольно простора к сближению сословий друг с другом в общей деятельности» и восстанавливалось «значение забытой у прежних правительств земщины»179.

История земского самоуправления, обрисованная славянофилами, приводила к выводу о том, что новые земские органы должны быть так же отдельны от государственных учреждений. С.Ф. Шарапов писал: «Дело идет не о тех или иных частностях в регламентации местного управления, не об изменении или усовершенствовании существующего распорядка, но о глубочайших основах нашего гражданского строя. Вопрос ставится так: есть ли земство орган государства, точнее, входит ли оно в систему собственно государственной жизни или представляет нечто, от государства отличное, свою собственную систему, с государством не совпадающую, нечто живущее самостоятельною жизнью? Иными словами: быть или не быть самоуправлению, ибо всякое смешение функций самоуправления, дела земского, с «делом Государевым», по нашему глубокому убеждению, являет лишь лжесамоуправление, точно так, как всякое оформленное и узаконенное (вне мнения и ходатайства) вмешательство земщины в «дело Государево» явило бы лишь лжесамодержавие»180.

Славянофилы были своеобразными представителями, так называемой, общественной теории самоуправления. По мнению ряда исследователей, именно под влиянием теоретических, да и практических разработок славянофилов, было разработано основное «Положение о губернских уездных и земских учреждениях" 1864 года. Согласно этому документу «земские учреждения признавались установлениями не государственными, а общественными, преследующими свои особые, местные общественно-хозяйственные цели»181.

Значение разработок славянофилов для земской реформы подчеркивает Е.С. Баразгова. Она замечает, что «земская идеология по большей мере базировалась на принципах славянофильской интерпретации ценности и назначения местного самоуправления»