Ад тех дней был едва переносим и в одну из ночей, когда я не смогла дозвониться маме и уже сняв официантский фартук, шла на выход из шумной забегаловки открывая приложение такси, в тот же момент, когда я забивала адрес дома, перезвонила мама и сказала, что все хорошо, она просто уснула в кресле у кровати Мишки и не услышала мой звонок. Попросила не беспокоиться, ведь все нормально, ее просто вырубило после двух бессонных суток. Я отключила вызов, прикурила у угла питейного заведения и, усмехнувшись, забила другой адрес. Потому что ничего не было нормально. Совсем ничего. Ненормально, когда мама пашет на трех работах, послав нахер сон, а потом уверяет дочь по телефону, что это нормально, что она потеряла сознание в кресле у парализованного сына. Ненормально то, что я пашу за копейки. Когда могу пахать за большее, а мой брат недвижен. Ненормально это, иметь возможности и использовать их в полсилы, причиняя тем самым ущерб не себе, а лишая свою семью возможности на спасение. Это ненормально и никогда не будет нормальным. Потому послала управляющую баром, требующую вернуться к работе, когда садилась в вызванное мной такси.
Киселева я нашла на удивление быстро, всего в третьем по счету пафосном клубе. Да и найти-то, в принципе, было не сложно, гудел он с друзьями шумно, ярко и денежно, значит только в определённых местах. Как и положено группе молодых людей имеющих серьезные бабки и не имеющих желания останавливаться.
Встала напротив оккупированного его компанией стола и, дождавшись, когда мелькнет узнавание в карих глазах, одними губами произнесла: «мне нужна работа». Он ссадил с колен очаровательную нимфу и, поднявшись из-за стола, пошел за мной на выход. На парковке направился в сторону черной Ламбы, открыл мне пассажирскую дверь сам, ибо я с первого раза не сообразила как, и, усевшись за руль, прикурив, уточнил:
- Женя, да?
Кивнула, тоже закурила, вглядываясь в первый снегопад, начинающий покрывать землю и таять на низком капоте пиздец какой неудобной машины.
- Почему передумала?
Я прикрыла глаза, пытаясь сообразить, как не сказать об аде в моей семье, но при этом дать гарантию, что я не собираюсь сливать Киселева. Пытаясь подобрать такие слова, чтобы ликвидировать очевидное, с его позиции, заключение - меня внедряют к подозреваемому для того, что бы я принесла доказательства. Я думала и не находила варианта как вызвать доверие не сказав о личном. Денис, покачав головой, глядя в приборную панель, устало произнес очевидное:
- Жень, во всем этом деле безопасность превыше всего. Я тебе намекнул, ты твердо отказалась и обосновала свой отказ. Через пару месяцев говоришь, что передумала и просишь… взять тебя на работу. С моей позиции это выглядит как минимум подозрительно. Есть группы, годами работающие и ничего друг о друге, кроме ника, не знающие. Тут, сама понимаешь, какие у меня нехорошие ассоциации возникают, когда я тебе намекнул откуда все это, - кивнул в сторону приборной панели своего автомобиля и тряхнул рукой, на кисти которой был золотой циферблат, - предложил вариант заиметь тоже самое, получил отказ, и вполне понятно о чем я сейчас думаю, потому что ты знаешь меня в лицо, знаешь мое настоящее имя и внезапно изменила свое решение через пару месяцев.
Прикрыла глаза, убито улыбаясь и поняла, что единственный вариант – рассказать правду. Что и сделала.
