Конституционно-политическое многообразие - страница 2

Но, как известно, требования можно адресовать только людям, а не спекулятивным правилам поведения, и нормы права – это лишь одна из абстрактных форм его бытия, к числу которых принадлежит и правосознание.[10] Очевидно, конкретным проявлением права, главным свидетельством его существования служат не они, а правоотношения. Поэтому, не отрицая значимости воплощения принципов в содержании юридических норм и их законодательной фиксации, нельзя оставить без внимания и их связь с правосознанием и правоотношениями.

Нам не стоит также забывать, что существуют иные точки зрения, в частности Р. Л. Иванова[11], согласно которой основополагающие идеи становятся принципами права с момента их закрепления в нормативно-правовом акте. Она, по мнению автора, не охватывает все способы официального юридического признания отправных начал (в правовых системах, входящих в англосаксонскую правовую семью, первоначально принципы права были сформулированы и закреплены посредством судебных прецедентов[12], а в международном праве распространена их фиксация в международных договорах).

Провозглашение нормативно-правового акта в качестве единственного источника принципов не согласуется и с реалиями российской правовой системы. Так в соответствии с Конституцией РФ (ч. 4 ст. 15) общепризнанные принципы международного права являются составной частью правовой системы России, принципами российского права. Общепризнанность же отправных начал международного права не означает их обязательного закрепления в международных договорах и иных формальных источниках юридических норм. Она проявляется не только в нормотворческой деятельности государств, но и во всеобщности и постоянстве их фактической практики[13], прежде всего, в устойчивой практике судов и других юрисдикционных органов. Кроме того, даже конституционная фиксация руководящего положения еще не означает его окончательного перехода из сферы правосознания в практическую плоскость: если оно масштабно игнорируется субъектами, к которым обращено, то принципом права в полной мере назвать его еще нельзя, поскольку отсутствует элемент его общего признания в качестве такового в правоотношениях.

Достаточно наглядно это проиллюстрировал французский мыслитель и политический деятель М. Робеспьер: «Взгляните даже на тех законодателей, которых успехи народного просвещения принуждают, по-видимому, оказывать некоторое уважение истинным принципам; разве они не употребили своего умения на то, чтобы обойти эти принципы, когда последние перестали отвечать их личным намерениям? Посмотрите, ведь они только видоизменили формы деспотизма и оттенки аристократии. Они торжественно провозгласили суверенитет народа и тут же заковали его в цепи; признавая, что должностные лица являются только уполномоченными народа, они стали относиться к ним, как к его владыкам и кумирам»[14].

Аналогичным отечественным примером может служить Конституция СССР 1977 г., провозглашавшая народовластие, юридическое равенство и т. п., в то время как реальность свидетельствовала об обратном. Поэтому, по мнению Р. Л. Иванова, с учетом указанных обстоятельств принципами права считаются не только те, которые закреплены в законодательстве и иных источниках правовых норм, но и основополагающие идеи правосознания, получившие общее признание в деятельности органов правосудия, других субъектов внутригосударственного и международного права, несмотря на отсутствие формальной фиксации в объективном праве.