Конституционно-правовые проблемы формирования миграционной политики - страница 36

Наконец, маршруты многих репатриантов только с большой долей условности можно считать миграционными перемещениями от «чужих» к «своим». Те, кто вливаются в состав диаспоры, нередко не находят даже компактного «острова» своей этнической культуры, так что их путь – это путь от чужих к чужим. Тем же, кто избирает отечество предков, предстоит путешествие не столько через горы и долы, сколько через культурные напластования, отложившиеся на исторической родине за долгое время, разделяющее исход и возвращение. Репатрианты часто не знают языка той страны, в которую едут, – не говоря уже о ее социальных и политических институтах, господствующем в ней стиле жизни. Другими словами, из ареала чужого, но хорошо освоенного, они попадают в ареал формально свой, но фактически настолько им незнакомый и непривычный, что он выглядит еще более чужим, чем оставленный позади.

Четвертый отряд этнических мигрантов, выделяемых С. А. Панариным, образует совокупность этносоциальных групп, своим возникновением обязанная развитию рынка, сначала всячески ограничиваемого советского рынка, затем рынка постсоветского, хаотического, первобытного, но уже куда более свободного. Эту группу он называет «торговые меньшинства»,[142] заимствуя название из работы В. Дятлова. Они почти не выступают в качестве фактора, нарушающего этнокультурный баланс принимающего общества, и сами не испытывают проблем с этнокультурной безопасностью.

Подводя итог, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, невозможно четко разграничить экономические, социополитические и социоэтнические детерминанты миграционного движения населения. Необходим мультивариантный подход. Бывают исключительные случаи, когда основные причины миграции идентифицируются как чисто экономические, политические или этнические. Однако в современном мире, где государства, религиозные лидеры, многонациональные государства и межгосударственные агентства (типа Международного валютного фонда или Мирового банка) вовлечены в принятие решений, затрагивающих жизни миллионов людей, большинство миграционных движений населения – сложный ответ на действительность глобального общества, в котором этнические, религиозные, социальные, экономические и политические детерминанты неразрывно связаны воедино.

Во-вторых, различие между добровольными и ненамеренными движениями также ненадежно. Все человеческое поведение ограничено и определяется процессом структурации, в пределах которого степень свободы выбора всегда ограничена. Индивидуальная автономия всегда взаимосвязана с возможностями структур, которые сами детерминированы социальными силами. Распределение политических и экономических сил играет основную роль в процессе принятия решения на индивидуальном и коллективном уровнях. «Рациональный выбор» находится в пределах возможностей (когда индивиды максимизируют чистое преимущество), является «специальным» случаем, редко находящимся в изоляции от решений, которые принимаются под влиянием прямого принуждения, управляемого мнения ценностной системы.

В дальнейшем в нашем исследовании мы будем придерживаться классификации, выработанной MOM и основанной на разделении мигрантов на две широкие группы: добровольные и принудительные мигранты.

В концептуальном отношении есть четыре основных модели реагирования страны въезда на иммиграцию: