Артём не хотел говорить, каким образом погиб тренер, чтобы не напрягать ситуацию. Ведь узнай родственники Николаева, что Виталий Сергеевич погиб тоже в результате нападения животного, неизвестно, каким образом они отреагируют, испугаются или занервничают, насколько адекватными будут. Поэтому он заранее подготовил озвученную им версию.
– Понятно, – заключил Андрей Борисович. – Вот ведь как получается, что сначала погиб мой брат, а потом Виталий умер. Он позвонил Олегу на домашний телефон, дня через два после того как тот погиб. Я тогда взял трубку и всё ему рассказал. Виталий очень расстроился. Я так понял, что он хотел поведать брату что-то важное, но, узнав о том, что с ним произошло, так ничего и не объяснил. А от меня вы что хотите?
– Я думал, что, возможно, ваш брат говорил вам обо всех своих сослуживцах. Как их зовут, где они живут.
– Со слов брата я помню, что у них была своя компания из пяти человек, – мужчина сморщил лоб и, вспоминая, начал загибать пальцы. – Мой брат – раз, Виталик – два. Это я от вас сейчас узнал, что фамилия его Павлов. Иван – три. Он где-то на Чукотке жил. Александр, находившийся, по-моему, в Петрозаводске, – четыре. И Никита – это пять. Последний, кажется, обитал в городе Киров. Фамилии их я не знаю.
– Ну, из ознакомления с бумагами вашего брата следует, что фамилия у Александра – Кузнецов. И жил он ранее в городе Петрозаводске, – оперативник пальцем указал мужчине на отложенное письмо. – А вот Никита до сих пор остается неизвестным. Так вы говорите, что он из города Киров?
– Кажется, да. Я сейчас точно не помню. Они редко встречались, так как жили в разных городах. Иногда собирались у кого-нибудь все вместе. Но всегда как-то тихо эти встречи проходили. Никаких ресторанов, кафе или ещё чего-то такого. Никаких торжеств они не устраивали. А ведь мужики были видные, здоровые, солидные. Все – офицеры. Брат закончил, в своё время, общевойсковое училище. Где, как и кем служил – он не говорил. Всего один лишь раз упомянул, что они впятером в каком-то специальном подразделении подготовку проходили. У него она была – мама не горюй. Только никто у нас в семье так и не понял, почему он из вооруженных сил ушёл, или его уволили. А сам Олег на эту тему говорить не любил.
– В каком году ваш брат закончил службу в армии?
– Летом тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Мне в июне тогда тридцать пять лет исполнилось, а через два месяца брат приехал и сказал, что больше не служит. Все родственники очень удивились. Олег за год до этого получил капитана. Служба ему нравилась. У него столько планов именно по ней имелось. И тут вдруг раз – уволился. Но он никак не объяснил это. Ни мне, ни отцу. Он тогда ещё жив был. Наш родитель очень гордился им – сын, военный, офицер. Потом папа долго переживал за брата.
– Так значит, он в каком-то специальном подразделении служил? Может, вспомните, ваш брат конкретнее что-нибудь говорил об этом?
– Нет, не помню. Но подготовлен Олег был замечательно – двухпудовую гирю по тридцать раз каждой рукой поднимал. А ещё через полгода после того как со службы уволился, устроился в добровольную народную дружину. Была раньше в советские времена такая. Однажды, он один четверых хулиганов так усмирил, что они до приезда милиции встать не могли. Это мне женщины рассказали, с которыми он тогда в патруль пошёл. Они были восхищены и одновременно напуганы им. Олег всегда себя поддерживал в хорошей физической форме. Ему и по работе это надо было. Брат работал в частной компании. Личной охраной занимался. Оружием и боевыми приемами владел в совершенстве. С годами, конечно, ему всё тяжелее становилось там работать, – заметил Андрей Борисович, с печалью отметив, – да и не помогло ему в итоге его хорошее физическое состояние.
