Также «внутренний реализм» отвергает дихотомию между субъективным (зависящим от интереса и культуры) и объективным (не зависящим от интереса и культуры), проекцией (например, ложным образом приписываемым свойством) и свойством вещи в себе, силой (англ. power) (диспозиционным свойством) и свойством вещи в себе [461, p. 27–31]. «Суть (…) “внутреннего реализма” в отвергании этих трёх дихотомий» [461, p. 28]. Вдобавок Патнэм также отвергает дихотомию между утверждениями, обладающими лишь условиями утверждаемости и утверждениями, имеющими истинностные условия [461, p. 31]. (См. также ссылки на Патнэма в [444, p. 611].)
Позиция внутреннего реализма, на наш взгляд, содержит значительную долю истины, а именно, в своей критической по отношению к «метафизическому реализму» части: ответ на онтологический вопрос зависит от выбора теории, описания (назовём это положение «перспективизмом» Патнэма). Однако отказ от понимания истины как соответствия и принятие когерентной теории истины – дань идеализму.
Как нам представляется, перспективизм Патнэма можно модифицировать, преобразовать в контекстуальный реализм, если отказаться от когерентизма и признать, что подлинные перспективы, теории, описания, «соответствие» между языком и состояниями вещей укоренены в реальности, контексте, то есть имеют конкретные (реальные) условия своего существования, своей корректности. Такого рода неметафизический реализм является витгенштейновским в широком смысле реализмом, поскольку он апеллирует к языковым играм как действиям, управляемым нормами (правилами, теориями, перспективами и так далее).
В самом деле, например, для Патнэма «глубинный систематический корень болезни [объективизма или научного реализма, и, следовательно, метафизического реализма] (…) лежит в понятии “внутреннего” свойства – свойства, которое нечто имеет ”в себе”, независимо от какого-либо вклада, привносимого языком или сознанием» [461, p. 8]. Если сказанное понимать в том смысле, что реальность как таковая, то есть реальность сама по себе, не имеет определённых (абсолютных) свойств, что существование определённых свойств (определённых) вещей (объектов) зависит от контекста, то утверждение Патнэма можно принять. Другими словами, можно принять отказ Патнэма от метафизического реализма и научного реализма, который есть метафизический реализм применительно к философии науки.
Метафизический реализм – абсолютизм. Отказываясь от метафизического абсолютизма, Патнэм, однако, в то же время смешивает абсолютизм и объективизм, понимает последний как первый14. На самом деле, объективность относится к самому понятию истины. Объективность – одна из характеристик реализма и позиции, которую мы называем «контекстуальным реализмом». Существование онтологического измерения – другая характеристика реализма вообще и контекстуального реализма в частности. В рамках последнего – эту точку зрения мы отстаиваем – онтология вторична, зависит от контекста и формируется в реальности (она формируется как совокупность реальных объектов, их свойств и отношений) субъектом, употребляющим язык и концепты (при этом субъект не располагается вне реальности, а является её частью. Сама субъективность (сам субъект) возникает в реальности, подобно возникновению концептов и языка и вместе с ними)15, а реальность первична. Принятие во внимание реальности как таковой – измерение подлинного реализма. Третьей характеристикой контекстуального реализма, который, следуя Бенуа, мы отстаиваем в данной работе, является контекстуальность – фундаментальное эпистемическое и онтологическое свойство реальности. Наконец, онтологический антиредукционизм – четвёртая характеристика контекстуального реализма. Онтология плюралистична. Вообще говоря, различные области реальности, реальные объекты различной природы не редуцируются друг к другу. Имеет место бесконечное разнообразие способов бытия и способов быть истинным (см., например, [87, ch. 1], [85]). В части II мы покажем, каким образом эти характеристики подлинного (контекстуального) реализма позволяют понять современную физику и решить или устранить её философские проблемы.
