Во время полета через Атлантику при раздаче кофе вдруг началась такая болтанка, что чашки с напитком начали летать по салону. Я почувствовал себя как на диком жеребце. Интересно, какой силы нужен встречный ветер, чтобы как щепку бросать трехсоттонный «Боинг»?
На протяжении всего полета за бортом не смеркалось. На мой вопрос стюард ответил, что это связано с вращением Земли относительно движения самолета.
Уже пролетая вдоль побережья Бразилии, я наблюдал в иллюминатор Амазонку, одну из больших рек в мире. Все было прекрасно видно с высоты двенадцати километров. Словно гигантская анаконда она изгибалась черными рукавами, стремясь из джунглей к океану.
Спустя почти двадцать часов объявили посадку в Буэнос-Айресе.
Самолет начал снижаться, медленно теряя высоту. Под нами был залив Ла-Пла-та, на берегу которого и лежал Буэнос-Айрес. Снижаясь все ниже и ниже, я стал замечать на поверхности залива рыбачьи суда, пассажирские паромы, большие контейнеровозы, еще что-то, что глаз не успевал определить из-за большой скорости. Воды Ла- Платы были цвета какао. Это один из самых больших заливов в мире – ширина его достигает около двухсот километров.
Мы помчались над взлетно-посадочной полосой столичного аэропорта Эсейса и под аплодисменты пассажиров сели.
За бортом «Боинга» меня встретило яркое солнце, пригревавшее вполне по-лет-нему. В Аргентине была весна. Я обманул мать-природу, скаканув из осени в лето.
Пройдя все формальности я, по совету Кирилла, подошел к стойке реми́са, местной разновидности такси, но подешевле. Лучше было обратиться к организованному перевозчику, чтобы не обманули дурня-гринго10, к тому же не знающего испанского.
Мне дали степенного сеньора, говорящего по-немецки. Он помог мне донести чемодан и горный рюкзак до машины.
В этот момент из здания вокзала на стоянку вывалила компания моих попутчиков-моряков. Судя по их виду, после приземления они опять добыли спиртного. Кудрявого моряка так просто волокли под локотки двое соратников, а ногами он выписывал занятные полосы на асфальте на манер узника застенок гестапо.
На мгновение взгляд его стал осмысленным.
– Первым делом бабу себе найди! – узнав меня проорал он по-немецки.
Он повторился, но уже из микроавтобуса, куда его грузили остальные.
– Бедные родители, уже с утра…, – сказал на языке Гёте со скорбным лицом куда-то в сторону мой шофер.
Мне почему-то показалось, что он из потомков немцев.
* * *
Такси неторопливо отъехало от вокзала, вливаясь в поток автомашин. Я прильнул к окну – все было внове и очень сильно отличалось от европейского.
От международного аэропорта Эсейса в Буэнос-Айрес шла современная автострада с несколькими полосами в обе стороны. По ней было довольно оживленное движение. Плотной массой неслись легковые автомобили, преимущественно европейских марок, по правой полосе солидно пыхтели тяжелые грузовики и автобусы, между которыми проворно шныряли маленькие грузовички – камионе́ты. Такого разнообразия форм и расцветок сроду не видал. Складывалось впечатление, что каждый автобус или камионету владелец сам сколотил в гараже. До этого нечто подобное видел по телевизору, в передачах про страны Юго-Восточной Азии. И все это гудело, бибикало, пролезало в каждую щель между более крупными собратьями, умудряясь оставаться целым.
Над проезжей частью, на газонах обочины, на проносящихся мимо зданиях, висели громадные рекламные щиты, как всегда призывающие есть, пить, одеваться и наслаждаться самым лучшим за самое святое, что есть у каждого из нас – деньги.
