Душевная болезнь офицера обострилась настолько, что он заговорил афоризмами. Со словами: «Уходя, гасите всех, сила вся в кефире!» – он доской размозжил голову электрику и перочинным ножиком перерезал какой-то проводок.
Вся площадь и прилегающие строения тут же погрузились во мрак. Паника среди устроителей демонстрации поднялась неописуемая: никто не мог понять, что же произошло и что теперь делать.
Далеко пиротехнику уйти не удалось, и он вскоре оказался в лазарете Лубянской внутренней тюрьмы.
После этих леденящих кровь инцидентов охрана Кремля уже, как святочный рассказ, вспоминала ходока из Тамбовской области, которому непременно надо было попасть в Кремль, чтобы получить у генерального секретаря ответ на свой единственный вопрос, из-за которого он и прошагал сотни километров.
Пилигрима удалось разговорить, и он честно признался: «Хочу узнать у Леонида Ильича, правильной ли дорогой иду!»
…Все описанные картины вихрем пронеслись перед глазами Шорникова.
Фронтовик-орденоносец, генерал был несилен в вопросах кремлевской теремной этики и чуть было не рубанул с плеча, что является лишь комендантом Кремля, а не всего Советского Союза, как его сановный собеседник, и потому не несет ответственности за душевное здоровье населения страны.
Однако смешался и в очередной раз невнятно попросил ускорить комплектацию подразделения по охране Красной площади, а ему-де забот хватает и с пернатыми – воронами, коих в Кремле развелось уже столько, что они мешают генеральному сосредоточиться на вопросах классовой борьбы. И он, страдалец, из-за этого проклятого воронья всё чаще остается работать в своих загородных резиденциях.
…Юрий Владимирович, будучи неизменно требовательным к подчиненным, от которых зависело наведение порядка в самом сердце столицы, тем не менее никогда не докладывал о случавшихся там казусах Брежневу. Зачем отвлекать лидера от проблем международного коммунистического движения, зачем докучать князю кремлевских апостолов по мелочам? А зря! Потому что информация о происшествиях всё равно доходила до генсека, но уже в искаженном виде, так как подавалась ему в интерпретации Семёна Цвигуна, заместителя Юрия Андропова.
ПРЕРВАННАЯ ТЕЛЕТРАНСЛЯЦИЯ
22 января 1969 года ликовала вся страна. Из Москвы шел прямой репортаж, и миллионы советских людей, застыв у телевизоров и радиоприемников, следили за церемонией торжественной встречи героев космоса в правительственном аэропорту Внуково-2.
Телекамеры показывали крупным планом улыбающиеся лица космонавтов Берегового, Шаталова, Елисеева, Хрунова, Волынова и Леонида Ильича Брежнева. Установленные в многолюдных местах столицы громкоговорители, захлебываясь от восторга, сообщали о каждом рукопожатии и поцелуе генерального секретаря, а затем о всех передвижениях праздничного кортежа по улицам столицы из аэропорта в Кремль.
Дикторы радио и телевидения, рыдая от умиления, наперебой расхваливали близость руководителей партии и правительства к «труженикам космоса» и неоднократно упомянули, что вслед за «Чайкой», в которой находятся космонавты, во второй машине следуют Брежнев, Косыгин и Подгорный. «Кортеж правительственных машин приближается к Боровицким воротам, и через несколько минут герои-космонавты будут в Кремле, где состоится торжественная церемония их награждения!»
Это была последняя мажорная нота в репортаже с места событий. Прямая трансляция внезапно прервалась. Возобновилась она примерно через час и производила странное, если не сказать, удручающее впечатление.
