– Садитесь, – мужчина махнул рукой, дверь хлопнула, и я осталась одна.
Чуть подумав, умостилась на табуретку. Через окно были видны только ветки граба, которые ветер периодически колыхал туда-сюда и кусочек неба в рваных облаках.
Смотреть на это мне быстро надоело, и я задумалась.
Не знаю, сколько я так просидела, уже и спина затекла, и коленки, но садиться на диванчик не хотелось. Интуитивно. Так и сидела с деревянной спиной и ноющими коленками.
Наконец, дверь скрипнула, и в комнату вошел ничем не примечательный мужчина в темно-сером костюме, не худой и не толстый, среднего роста, с бесстрастным лицом, на котором выделялись небольшие колючие глазки.
Не поздоровавшись, он скользнул по мне рентгеновским взглядом и аккуратно умостился на низком диванчике. Но как он ни старался, коленки оказались почти вровень с лицом. Уголок его рта при этом раздраженно дернулся. Заметив мой взгляд, серый мужчина вернул бесстрастную маску и с минуту молча рассматривал меня снизу вверх.
Я, в свою очередь, смотрела на него сверху вниз, и тоже молчала.
Когда играть в гляделки ему надоело, он, наконец, заговорил приятным мягким баритоном, причем скорее утвердительно, чем вопросительно:
– Лидия Горшкова.
– Да, – равнодушно подтвердила я и чуть поморщилась, затекшая спина неприятно отреагировала укусами тысяч злых муравьев.
Вновь возникла длинная-длинная пауза. Серый мужчина разглядывал меня уже с нескрываемым интересом. А я молчала.
Да, сперва я решила «включить дурочку», похлопать глазками, нести бессвязный бабский трэш, но, при длительном размышлении, на которое мне любезно предоставили столь много времени, я пришла к выводу, что в данной ситуации выгоднее использовать образ «умной, но недалекой идеалистки, слегка с лучезарной придурью».
– Лидия Степановна, хотите спросить, почему вы здесь? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Нет, – сказала я с невозмутимым видом.
Серый мужчина чуть сузил глаза. Опять воцарилась тишина.
– Неужели вам не интересно, зачем вас сюда привезли? – он вновь предпринял попытку втянуть меня в диалог.
– Нет, – безучастно пожала я плечами и уставилась в окно.
– Хорошо. Тогда расскажите нам, Лидия Степановна, – вдруг подался вперед мой собеседник (учитывая впирающие коленки и низкий диванчик это получилось довольно комично, да и он сам это понял и раздраженно откинулся назад), – о чем вы говорили с Романом Мунтяну?
– Эммм… – сперва аж опешила я и чуть не свалилась с неудобной табуретки. – С Мунтяну? Но он никогда не разговаривает вообще-то. Ни с кем. Боюсь, что он и разговаривать толком не умеет.
– А все-таки, – прищурился мужчина, хотел опять нагнуться вперед, но вспомнил о коленках и передумал. – Нам доподлинно известно, что он заходил к вам в кабинет и приглашал на некую встречу.
– Ну, раз вам все известно, то и добавлять здесь нечего, – демонстративно потерла виски я: голова болела все сильнее и сильнее.
– Лидия Степановна, – не повелся мужчина, – мы знаем, что завтра вечером вы пойдете на встречу на Набережной, и здесь нам будет необходима ваша помощь. Так сказать, небольшое дружеское содействие. Подчеркиваю – небольшое.
– Какая помощь? – удивилась я, – Какое содействие? Грохнуть Мунтяну? Поджечь гаражи? Разбить все бутылки с пивом?
– Каким пивом? – не понял мужчина.
– Не знаю. «Жигулевским», наверное. Я в сортах пива не особо ориентируюсь, знаете ли, – фыркнула я.
