– В эволюционной борьбе выживают не самые сильные, смелые, умные, ловкие, быстрые, красивые, но самые приспособленные. Однозначных причин мы не знаем. Возможно, они были яростно истреблены. Возможно, имело место постепенное поглощение одного вида другим. Возможно, и то и другое. Однако точно известно, что в ДНК современных европейцев, в том числе нас с вами, содержатся около двух процентов их гена.
– А чем мы были лучше? – спросил пожилой опрятный мужчина, похожий на военного пенсионера. – И почему мы не жили с ними мирно? Разве кооперация не дает самую эффективную стратегию выживания?
За мгновение Ольга определила, что задавший вопрос был из тех скучающих пенсионеров, которые интересовались практически всем, и, отдавая им должное, были довольно неплохо подкованы. В ее рейтинге самых благодарных, уважительных и внимательных слушателей они занимали почетное высшее место наряду со студентами первого курса.
– Хороший вопрос, – она одарила мужчину улыбкой. – Но как сказал Дарвин: близкородственные виды неизбежно обречены на конкуренцию, а по поводу: чем мы были лучше?..
Она глотнула немного воды.
– Есть разные мнения, взгляды. Возможно, слаженным коллективом, нашей способности к организации, дисциплине, строгой внутриплеменной иерархии и, конечно, числом. Ведь выживать эффективнее вместе, а слаженно вместе – эффективней вдвойне. Есть мнение, что именно тогда у нас возникают зачатки современной морали, в основе которой лежала способность и воля пожертвовать всем, даже жизнью, не ради членов семьи, но ради целого вида! Обратите внимание: самопожертвование – ключевая идея сквозь всю нашу культуру. Можно даже сказать, что оно и сделало нас в итоге людьми.
– Это как люди жертвуют собою в войну? – спросил кто-то, вроде, милая девушка с первого ряда.
– Да, в том числе, так.
Ольга тихо ненавидела всех, кто сидел в первом ряду, не важно, это были студенты, журналисты, пенсионеры, ухажеры, почитатели или даже коллеги.
– Если задуматься, – продолжила она, – то жизнь по определению есть высшая ценность, которую только способно иметь индивидуальное биологическое существо. Чья самая основная, примитивная архицель – это именно жить. Но что потребуется, чтобы заставить пожертвовать ею?
Она замолчала. У нее были светлые, ясные, с едва заметной хитринкой глаза.
– Материнский инстинкт? – сказал кто-то из зала.
– Да, абсолютно, – улыбнулась Ольга. – Родитель, спасая ребенка, не думая прыгнет в огонь. Мама-медведь защищает детеныша от каннибала-самца ценой собственной жизни. Такое встречается даже у птиц, и у рыб, не поверите, тоже, эта реакция вшита на уровне самых глубоких, примитивных инстинктов. Но вот… – она сделала паузу и вновь всех осмотрела, – пожертвовать жизнью не ради прямого потомства, а ради целого вида, тем самым, напротив, поставив под угрозу своих собственных кровных детей? Здесь что-то выше инстинктов! И есть мнение, что именно самоотверженность, наша мораль и позволили людям как виду освоить планету, стать теми, кто в итоге мы есть, и не позволило им – исключительным индивидуалистам, – она указала на изображение неандертальца. – Это даже обидно, не так ли, но один великолепный, невероятно одаренный футболист всегда проиграет простой, но сплоченной дворовой команде.
– Я бы не был уверен на счет нашей сборной, – крикнул какой-то веселый парень с задних рядов, и волна задорного смеха прокатилась по аудитории.
