– Нет…
– Чего нет? Документов?
– В волейбол не играю.
– А… Это не страшно. Петь умеешь? У нас хор вот такой! – Снова палец, только большой, не менее кривой, но еще и замотанный синей изолентой. – Заслушаешься. Давно просят у меня мужичков на вторые голоса подкинуть. А то у них там только плотник Анисич, семьдесят три года. Не столько поет, сколько девок лапает.
– Пою немного, – соврал Леха, чтобы хоть чем-нибудь порадовать человека.
– Да ты что? Отлично, – донесся до него голос из-под стола, где шустрила уже перевязывал показавшийся ему слабо затянутым шнурок ботинка. – Давай документы-то. – Вылез на поверхность и снова нацепил очки.
– Вот. – Леха положил перед ним паспорт.
– Что? И все?.. Где трудовая, военный билет?
– Нет пока.
– Двадцать два года… Сидел, что ли, екарный бабай? – Кадровик погрузился в изучение документа. – Ничего страшного… Анисич вон три раза там был, так ничего, исправился. Работает примерно, в хоре даже поет.
– Не-е-ет, не сидел, – замотал Леха головой.
– А что? Да нет! – Лицо начальника сморщилось, как будто он наступил на свежую коровью лепешку. – Молодой специалист? Ну, конечно же. То-то мне всю ночь тараканы снились…
– А что уж прямо такого-то? Ну, молодой специалист… – Леха даже слегка обиделся.
– Да нет, ничего… Хотя уж лучше бы старый рецидивист.
– Если так все плохо, может, я тогда пойду? – Протянул руку за паспортом, он так и знал, что ему откажут.
– Погоди, погоди… – Лицо начальника выпрямилось, хотя не до конца. – Давай посмотрим, что ли, что там у тебя… Раз пришел.
Леха нехотя достал из-за пазухи пачку бумаг и положил на стол. Кадровик открыл сначала диплом.
– Вот ведь, японский бог, художник-конструктор! Почти отличник… – Он хлопнул себя по лысине. – Как раз такой специалист нам позарез и нужен. Второй год в Минвуз заявки пишем, и что ты думаешь? Дуля! А вот в… – Заглянул в лист распределения. – В Новосибирске, по их мнению, без тебя никак нельзя. Да-а-а… Забыл, как ты по иностранному-то называешься? Дезадорант, что ли?
– Дизайнер, – улыбнулся Леха.
– Ну вот, видишь. Мы даже названия такого модного не знаем, а институт, вас шлепающий, в двух кварталах отсюда. У меня друган там армейский завхозом работает.
– Мокрянский, что ли?
– Вот-вот, Альберт Селиванович… Проректор по АХЧ – и тоже ничем помочь не может… А знаешь, – он собрал документы и выскочил из-за стола, – посиди-ка пока в приемной… Я быстро. С директором посовещаюсь.
И пока «дезадорант» поднимался со стула, кадровика уже и след простыл, лишь «Напоите, девки, мужчину чаем» послышалось из приемной его визгливым голоском и хлопнула дверь.
– Не шеф у вас, девчонки, а комета, – выйдя из кабинета, завязал Леха разговор с одной из кадровиц, что покрасивее.
– Шеф как шеф, – равнодушно ответила ему та, с трудом, держась за большой живот, вылезла из-за стола, взяла чайник и вышла в коридор.
– Да уж, шустрый, как понос. – Вторая, не переставая печатать, посмотрела ей вслед и многозначительно покачала головой.
– Не-е-ет, – не поверил он.
– Вот, так вот…
– Он же старый… Сколько ему, пятьдесят?
– Шестьдесят два.
– Вот это да! Может, не он?
– Он… Сам признался. В следующую субботу свадьба…
– Ну, так все в порядке, значит, – усмехнулся Леха. – Мужик отвечает.
– В порядке-то в порядке, да она у него пятая, и ребенок шестой или седьмой будет… Там алиментов… – Вторая шарахнула кареткой машинки так, что с повядших ромашек на ее столе полетели лепестки. – Да и бросит он ее, дуреху, через год, как пить дать.
