Потом спросил:
– И все-таки?
– Ну… Яй… Тьфу! Ювелирные изделия эти полностью идентичны по форме, но сделаны из разных материалов. Одно – из золота высокой пробы и бриллиантов, другое – из позолоченного серебра и, по-видимому, фианитов. Я не эксперт в ювелирных делах, но первое изделие, судя по всему, подлинное пасхальное яйцо знаменитой фирмы «Фаберже», а второе фальшивое. Подделка неплохого качества, но несколько лет в болоте она не выдержала: позолота слезла, эмаль потрескалась, камушки из алмазной сетки повыпадали, ну и остальное сам видел. Еще я заметила, что копия лишена некоторых трудоемких деталей, орнаменты значительно упрощены, огранка фианитов совсем другая, чем у бриллиантов, а вот клейма скопированы очень тщательно и выглядят совсем как настоящие. Да… и вес, вес один и тот же. То есть я думаю, что перед падением в болото весили эти яй… изделия абсолютно одинаково.
– Ну что ж, спасибо, Лидок. Теперь понятно… что ничего не понятно, – почесал затылок капитан. – Версия только одна и все та же.
– Какая?
– Одно яйцо было его родное, а второе наш подозреваемый сделал для равновесия.
– Тьфу на тебя, Валерка. Тебе бы только шутить. Человек, работник искусства погиб, а тебе все хихоньки да хаханьки.
– Что искусства – тут ты права, – согласился он с ней, поднимаясь со стула Вот только какого?.. Ох, чую, удивит еще всех нас искусник этот…
Капитану жутко не хотелось идти в отдел, но он сделал над собой усилие и повернул в родной коридор. Купороса в кабинете не было. Рабочее место его было по-прежнему разгромлено, хлам с полки так и валялся на полу, лишь кем-то поднятые кубки испуганной кучкой толпились на столе, и голова главного чекиста сердито глядела на него из их окружения.
– Привет. Что это за на хрен тут произошел? – спросил он у сосредоточенно грызущего ручку старшего лейтенанта Потапова – хозяина третьего стола в их кабинете.
– А я хотел у тебя спросить. Здравия желаю… Пришел, дверь не закрыта, Феликс Эдмундович посередине комнаты, носом в пол…
– А Купороса не видел?
– Нет… Думал, он под столом похоронен, но нет… К сожалению.
– Уполз, гнида…
– И не говори. Хорошего человека точно бы раздавило, а этого…
Зазвонил местный телефон. Потапов лениво потянулся его взять.
– Меня нет!.. – заорал капитан и отчаянно замахал руками.
– Алле… Его нет, Лидия Петровна… Не знаю… Может, у женщины какой-нибудь опять…
– Дай сюда. – Огурцов вырвал у лейтенанта трубку, но опоздал – на том конце провода уже никого не было. Он поднес к носу ухмыляющегося коллеги кулак и начал хмуро набирать лабораторию.
– Какой-то ты злой сегодня, Валеро. – Лейтенант откинулся на спинку стула. – И Купорос, чувствую, тоже твоя работа.
– Ну вот, хреном тебя по башке. – Огурцов знал, что если у Лидочки занято, то это надолго, но продолжил набирать ее номер. – Ты, Потап, молодой еще, а борзый уже, как…
– Парфенова, – ответили с того конца провода.
– Алле, Лидок, что-то еще? Потапыч сказал, что ты звонила…
– Да, Валера, делаю отчет и вспомнила, что забыла тебе сказать, что бумаги во внутреннем кармане, которые лежали вместе с паспортом, – это пять полусотенных купюр, и с ними упаковка от банковской пачки. Удалось даже восстановить номер отделения сберкассы – 114 в Ленинском районе. Вот. А еще я вспомнила, что вчера ко мне приходила соседка насчет Муси…
– Спасибо, Лидочка. Ты мне очень помогла, – перебил ее капитан, ему хотелось поскорее покинуть место преступления, и слушать ее истории – не было времени. – Завтра расскажешь, а сейчас, извини, мне нужно бежать.
