Это раньше он мог всё свести к шутке, посмеяться над собой и над всеми, когда с лёгкостью мог любую патовую ситуацию превратить в забавный фарс. Это в какой-то другой жизни, Соколов был мистер Обаяние. Теперь всё было иначе.
Ведьма вздрогнула, но взгляда не отвела.
– Думал, что я и остальные не видим, как ты смотришь на Таню украдкой, как пожираешь её голодным взглядом, ловишь ответный взгляд?
ЕЁ имя в устах Николь стало последней каплей, что переполнила чашу терпения. В один прыжок, мужчина преодолел разделяющее их расстояние и схватил девушку за плечи, до боли и синяков сжав их пальцами.
– Не смей!
– Да ты сам на себя не похож в последнее время. С того самого момента как узнал, что они решили заключить Брак с Сергеем, ты изменился до невозможности. Неужели ты сам не видишь, как эти чувства медленно рвут тебя на части? – прошептала она. – Дима, ты же сам себя сжигаешь дотла.
Последняя фраза заставила его резко опустить руки и отшатнуться от Ведьмы, как от прокаженной.
А Николь ахнула, прижимая руку ко рту, озарённая внезапной и страшной догадкой.
– Ты этого добиваешься? Хочешь убить себя в истинном пламени Феникса? Пройти Перерождение? И всё это только для того, чтобы очиститься от воспоминаний и забыть её и свои чувства?
– Замолчи! – рыкнул он, подстёгнутый взбешенной сущностью.
Но девушку было уже не остановить.
– Ты – безумец. Ты же можешь не выжить! Это же невероятно опасно, – теперь уже она крепко схватила его за руку.
– Это не твоё дело, Рыжая, – криво усмехнулся он, палец за пальцем выбираясь из её захвата. – Ты же улетаешь в Париж, так лети. Я удерживать не стану. Скатертью дорога. И вот ещё что. Не смей ни с кем даже делиться своими догадками, ты поняла меня? В противном случае я тебя из-под земли достану.
Девушка лишь кивнула, разглядывая его таким жалостливым взглядом, что Соколова затошнило от ещё большего отвращения к себе. Дожил, его уже ведьма жалеет.
Эта мысль заставила его успокоиться и остыть.
– Ты ненормальный. Вместо того, чтобы просто попытаться влюбиться в кого-то другого, ты решил тупо умереть, медленно сжигая себя изнутри.
Весь гнев давно исчез из его синих глаз, осталась лишь невероятная усталость и щемящая душу грусть.
– Думаешь, я не пробовал, Николь? Пробовал. Даже искренне хотел почувствовать что-то подобное к тебе. Но Таня была права… впрочем, как всегда. Невозможно заставить своё сердце полюбить и выбрать самому объект своих желаний. Чувства не поддаются осмыслению и контролю. Жаль, что я понял это слишком поздно, – Соколов взъерошил волосы рукой и обаятельно улыбнулся. Так ослепительно и обезоруживающе, как умел только он. – Прости, что на тебя накричал. Я искренне желаю тебя счастья, ты его достойна. Найди в Париже то, чего по-настоящему достойна. Ты отличная девушка, Николь, и серый цвет сущности тебе очень к лицу, кто бы что не говорил… А за меня не переживай. Я большой мальчик и со всем справлюсь.
Николь тяжело вздохнула, но спорить не стала. Даже не сказала больше ничего.
Вот и отлично.
Девушка быстро чмокнула его в щёку и быстро удалилась, бросив напоследок – «Я тебе позвоню».
А мужчина почувствовал себя героем какой-то мыльной оперы. Того и гляди за кадром появится душещипательная музыка.
– Мне бы еще сценарий, – пробормотал он и отправился в душ.
Когда через полчаса за ним явился Владимир, то застал весьма интересную картину – его шеф в дорогом тёмно-сером костюме ползал по белоснежному ковру, что-то искал и тихо матерился.
