На первой же тренировке Бекетов смог оценить работу хирургов на примере Кирилла. Шрамов на теле у парня остались много, он их даже не стал считать. Все они были свежие, но тонкие и небольшие. Никаких дефектов и изъянов Бекетов не увидел. Грудь, живот и ногу врачи зашили Кириллу аккуратно. И это после такого ранения! Кирилл быстро носился по залу, прыгал, активно и неплохо играл в волейбол. Но когда он пошёл делать силовые упражнения, Бекетов понял, что не всё так радужно. Парень скрипел зубами, сильная боль отражалась на его лице, но терпеливо старался выполнить нужное количество подходов.
Бекетов подошёл к парню и узнал, что у того сильно болят искалеченные мышцы. Врачи их собрали и аккуратно сшили так, что дефектов не осталось, но внутри они работали плохо. На следующий день он позвонил врачам, и ему сказали, что зашить – это только полдела, ещё нужна реабилитация с физиопроцедурами, ваннами, парафином и бассейном. Само по себе оно будет восстанавливаться годами. Вот тогда Бекетов и понял, что стране нужны реабилитационные центры и санатории и тут же принял решение об их строительстве. Первый центр в Подмосковье он заложил для своих. Для своих же начали строительство санатория в Греции, недалеко от Салоников. Остальные пятьдесят центров и тридцать новых санаториев предназначались для всех советских граждан.
По ходу дела пришлось принимать много других решений в области медицины. Посмотрев статистические данные о санитарных потерях Красной армии за первые полгода войны, Бекетов увидел, что военно-полевая медицина тучами плодит инвалидов. В госпиталях ампутировали руки и ноги всем, кто под руку попадался. При таком подходе к делу он получит после войны тысячи калек на вокзалах с гармошками, просящих милостыню. Содержать же дома инвалидов за счёт бюджета очень накладно. Это выглядело, как самое настоящее вредительство самим себе. Именно по этому вопросу он кардинально расходился во взглядах со Сталиным и его старой гвардией, которые считали человеческий ресурс страны безграничным, но он-то знал, что это не так.
Бекетов собрал в Кремле своих врачей, а также ведущих военных медиков страны, и заставил их решать проблему. Они целый день ругались друг с другом, а он их не выпускал из зала. К концу дня, уставшие и голодные, проблему решили. В результате издали приказ по медико-санитарным батальонам и госпиталям, согласно которому ампутацию можно проводить только с письменного разрешения главного хирурга фронта и исключительно в центральном госпитале фронта. Главными хирургами фронтов Бекетов назначил своих врачей. С целью предотвращения ампутаций он разрешил использовать привезённое с собой оборудование и медикаменты. Кроме этого, промышленности поручили в течение трёх месяцев начать выпуск пенициллина, стрептомицина, тетрациклина и других простых антибиотиков для фронта. За невыполнение поручения в срок Бекетов обещал всех ответственных посадить.
Но это было решение только малой части проблемы катастрофических безвозвратных людских потерь Красной армии на фронте, и касалось оно только тех, кто сумел выжить на передовой и попал в госпиталь. Основная же масса раненых умирала на поле боя от кровопотери и травматического шока. Раненых выносили на себе хрупкие девушки-санинструкторы, которых в войсках по штатному расписанию было крайне мало, и кроме перевязочных пакетов они ничего не имели. Другим красноармейцам заниматься эвакуацией раненых с поля боя сталинские генералы запретили под угрозой расстрела, приравняв их к дезертирам – так они доверяли собственному народу, который их кормил и поил. У немцев в этом отношении ситуация выглядела на порядок лучше: в Вермахте здоровые мужики быстро эвакуировали с поля боя большинство раненых и доставляли их в госпитали.
