Я задумалась. Внезапно показалось, что мужчина заговорил на старославянском, вроде и слова все знакомые, а общий смысл на фоне общей заковыристости построения предложений как-то теряется. Мне-то как раз казалось, что здесь делают не дурака, а дурочку… Я бы даже сказала, что эту дурочку здесь имеют, а выяснилось…
«Прости, я не вполне понимаю, что ты имеешь в виду», – мысленно построила фразу я, но вслух произнесла:
– Чего-о?
Элар несмело улыбнулся и трогательно вскинул брови.
– Я таким образом намекаю, что готов начать с нуля. Но ожидаю и от тебя встречных шагов.
Я склонила голову к плечу и осторожно поинтересовалась:
– Каких именно?
– Каких? – Элар примирительно и, пожалуй, даже заискивающе заглянул мне в глаза. – Забыть о гражданстве Атлантиды, например. Вам его всё равно не получить, как бы вы ни старались.
Два раза «чего-о?», потому что я и близко не мечтала ни о каком гражданстве, да и об Атлантиде-то слышала исключительно в научно-фантастическом контексте, не больше.
– Вот мне сейчас как никогда сильно хочется отправить тебя в дальнюю пешую прогулку, – поделилась своими чувствами я, – но я пока держусь… Ты только скажи мне, куратор дюк Элар, откуда в твоей условно здоровой голове вообще такие мысли зародились?
– Малышка…
Мужчина провёл костяшками пальцев по моей щеке и с неподдельным сожалением в голосе пояснил:
– Малыш, вы с сестрой, несомненно, умницы. В конце концов, никто до вас не додумался заявиться сюда уже будучи беременной… Хорошая, правда, очень хорошая попытка, но… – Он щёлкнул языком и покачал головой. – Без шансов. Ни у неё, ни у тебя всё равно не родится девочка – а это единственное условие, при котором переселенка может получить гражданство. Удивлена?
Знаете о чём я мечтала в этот момент нашего разговора? В жизни не поверите. О мачете. Об огромном остром ноже, при помощи которого можно было основательно пустить кое-кому кровь. Ох, а я бы пустила. Море крови, океан.
Я бы тут такую трагедию устроила… Шекспир с трагической рожей нервно курит в сторонке!
– По лицу вижу, что не знала. Вы с Бронеславой не первые, правда. Кто к нам только с этим вопросом ни приезжал! Отовсюду! Из круглых миров, правда, чаще, но оно и понятно, у вас же от магии чистые крохи… – И тут вдруг замолчал на миг, чтобы добавить чуть позднее без всякого перехода:
– Хотя, конечно, мне ни одна подопечная не выносила мозг так сильно, как ты. Ты просто невероятная, Вель! У меня от тебя сносит крышу. Веришь? – Он обозначил в улыбке свои обворожительные ямочки и поцеловал сначала моё правое запястье, а потом левое. – Забудем обо всём. К Церберу твои намерения. Давай просто подпишем дополнение к договору, а потом поедем ко мне и, наконец-то, нормально… нормально уделим друг другу время. Прости за откровенность, сладкая, но у меня от тебя просто рвёт крышу, в самом хорошем смысле этого слова. Подписывай скорее бумаги, и мы – ура! – закончим то, что начали. Хочу тебя, не могу.
И тут я ему всё-таки врезала. Ну, не смогла сдержаться, хотя старалась изо всех сил. Скрипела зубами, терпела, надеясь побольше узнать, но после его фактического «давай потрахаемся» пальцы сами сложились в кулак – как физрук в нашем интернате учил – и воспылали непреодолимым желанием познакомиться со скулой дюка Элара, чтоб он сдох тяжкой и мучительной смертью.
Надо отдать Элару должное, удар он принял хорошо. Даже не крякнул, а вот я болезненного стона сдержать не смогла. Оказывается, бить кого-то кулаком в лицо ужасно больно, ибо в момент удара я, может быть, будучи на эмоциях, ничего и не почувствовала, но мигом позже появилось такое ощущение, что руку будто в кипяток засунули, причём не только кулак, а всю конечность до локтя.
