День уже во всю катился к вечеру, когда мою сестру всё же выпустили из целительского заточения. Она выглядела отдохнувшей. Щёки, утратив свою зеленоватую бледность, наконец, снова порозовели, но в глазах затаился тревожный испуг.
Стремительно сбежав со ступенек, Брошка подлетела ко мне и, окинув цепким взглядом мой ни разу не покерфейс, фыркнула рассерженной кошкой и, немедленно определив причину моего далёкого от спокойствия состояния, выставила в сторону Элара указующе-назидательный перст.
– Послушай, ты… – Маленькая Бронислава Потёмкина свой светлой макушкой едва доставала грозному куратору дюку Элару до середины груди, но, как бы парадоксально это ни звучало, именно она выглядела угрожающе. – … хуратор недоделанный, я тебе на твоих ко-ко пинцетом все волосья повыдёргиваю, если только узнаю, что мой ребёнок плакал из-за тебя.
Элар растерянно моргнул, пытаясь переварить угрозу Бро, а переварив, отшатнулся от неё, скорее, в шоке, чем в испуге, и обронил сквозь стиснутые зубы:
– О, Боги Олимпа! За что мне всё это?
Я презрительно фыркнула (Надеюсь, что всё же презрительно) и закатила глаза к ярко-голубому послеобеденному небу. Уж в чём в чём, а в том, что Элар за свою жизнь успел немало нагрешить, сомневаться не приходилось. Вот взять, к примеру, меня…
Хотя нет. Меня брать не нужно, а то Бро и в самом деле возьмётся за пинцет. Не то чтобы я пожалела Элара (вот уж нет!), просто не хотела, чтобы Бро на его хозяйство любовалась.
Ну и вообще.
– Брошечка, а что тебе доктор сказал?
Брошечка сейчас больше походила на БРОнелокомотив версии мини. Или на карликового огнедышащего БРОнтозавра. И скажу честно, я боялась, что под горячую руку перепадёт и пострадавшей стороне, то есть мне, ибо в последний раз меня ребёнком величали, когда мне в третьем классе Вадька Петров нос разбил. Бро тогда точно так же рычала, только не на Вадьку, а на его отца.
– Доктор? – Она средним пальцем почесала переносицу и, наконец, отвела взгляд от Элара. – Да шарлатан это. Плешь мне проел, рассказывая о том, какая у меня аура … бесконечно прекрасная.
Последнее словосочетание она пропела противным голосом. И хоть пародист из неё был никакущий, я сразу поняла, что она Йонаса цитирует.
– А кроме ауры? – кусая губы, чтобы не улыбнуться, уточнила я. – Никаких анализов не делал?
– Да какие анализы! – отмахнулась сестра. – Сказано же было – шарлатан. Сказал, что у меня аллергия на некоторые виды магии, в частности, на инкубов. Хуюбов, блин!
И тут в ней вдруг что-то заверещало, жалобно так, что я с перепугу почему-то подумала, что это дети. Ну а что? Полковнику Аурелиано Буэндиа можно было, а моим племянникам – нет?
Мысль эта промелькнула молнией в мозгу и растворилась в реальности, потому что Бро выплюнула сквозь намертво сцепленные зубы:
– Дурдом «Ромашка»!
А Элар злорадно прокомментировал:
– Я предупреждал.
Я всю силу воли приложила к тому, чтобы не врезать этому нахалу по лбу или, на крайний случай, пнуть ногой под коленку. Вот до чего он меня довёл! А ведь раньше руку я только на тараканов в кухне поднимала!
– Вы, уважаемая, Бронислава, – продолжил насмешничать гад, – как я посмотрю, уже стали счастливой обладательницей цензуры? Вам, как я вижу, она жизненно необходима. – Бро угрожающе сощурилась. – У этого украшения несколько свето-шумовых сигналов. Вам градацию объяснили? Зелёный огонёк – одна лепта, жёлтый – две, красный – десять. Писк, вроде того, что мы только что слышали, один феникс. А если вовремя не внести деньги в банк, то ещё и пеня набежит.
