– Сливка, а ты поняла, почему из-за Мирки этого смазливого у них тут землетрясение случилось?
Я задумалась, подперев кулаком щёку.
– Думаешь, из-за него?
– Ну, а как? Помнишь, что он сказал? Мол, за окном пальмы, бла-бла-бла и землетрясение… Не, не так. Он сказал: «Ну и землетрясение, конечно». Как что-то само собой разумеющееся. А вот мы с тобой этим утром никакой такой хер… ничего подобного не заметили.
– Не заметили, – согласилась я. – Интересно, почему?
– Вот и мне интересно-о. Сил нет. Ладно, Сливка, давай спать. А то утром припрётся этот хуратор, не хочу предстать перед ним в плохой форме.
Внутренности мои обожгло и скрутило от совершенно необоснованной ревности, да так сильно, что даже во рту вкус жёлчи появился.
– Это почему, хотелось бы знать? – просипела я, ненавидя себя и за тон этот, и за вопрос, и за те странные чувства, что заставили меня его задать.
Бро зевнула.
– А ты как хотела? Я Бронислава Криштофовна Потёмкина или где? Какой-то буй моржовый мою малышку плакать заставил, а я его всё ещё до нервного срыва не довела. Поверь мне, Сливка, он поплатится за каждую твою слезинку. Это я тебе, как мать, обещаю.
– Я люблю тебя, Бро, – вконец растрогавшись, прошептала я.
– И я тебя, мелочь. Всё. Спим. Иди сюда.
Она обняла меня, как в детстве, уложив мою голову себе на предплечье, потёрлась носом о мою макушку (плевать, что мне пришлось сползти так, что ноги свисали с дивана), и я моментально провалилась в тёплый, ласковый сон.
И проспала бы, наверное, вечность, если бы не рёв будильника Брошкиного будильника.
– А на работу не хожу, – орал он сиплым голосом Шнура. – Радио не слушаю. Что мне Боженька послал, выпью и покушаю.
Меня снесло с кровати с такой скоростью, с какой не сносило даже тогда, когда Бро меня из чайника ледяной водой поливала.
– Ай-ай-ай-ай! – хвастался солист группы «Ленинград», пока я искала, куда Брошка спрятала свой будильник. – Я расп#здяй!
Была у моей сестры привычка засунуть мобильник куда подальше, чтобы пока встанешь, да отключишь будильник, точно проснёшься.
– Ай-ай-ай-ай! Я расп#здяй!
– Бро! Да вставай же! – ругалась я. – Мы с твоими будильниками в долговую яму загремим!
– Спокойствие, только спокойствие, дело-то житейское, – сев на постели, Брошка почесала глаз и сладко зевнула. – На посторонний мат, стало быть, сигнализация не ведётся… – Шнур пошёл на второй куплет, а Бро запустила руку под подушку, чтобы отключить телефон. – И знаешь, Сливка, я пока ещё не знаю, как, но точно использую это внезапно данное мне в руки оружие. Что там этот злюк насчёт сроков нёс? От года до пяти лет? Ну-ну… Они нам ещё сами заплатят, чтоба мы раньше времени домой умотали.
А ещё минут пятнадцать спустя, когда мы закончили со всеми утренними процедурами и спорили насчёт того, как лучше к Камню на свидание облачиться, попроще или повычурнее, Брошка вдруг осеклась на полуслове и, прижав пальцы к губам, прошептала:
– Сливка…
– Что? – схватилась за сердце я.
– Блевать не хочу, вот совсем. – Она облизнула губы и задумчиво погладила живот. – Наоборот даже. Жрать охота так, что аж в глазах темнеет. Бургер хочу. С солёным огурцом и взбитыми сливками.
На этом споры закончились. Я выхватила из шкафа первую попавшуюся майку и, пока Бро ворчала из-за того, что любимые джинсы больше не застёгиваются, помчалась на кухню – метать на стол огурцы, последнюю банку со сливками, да бургер в микроволновку засовывать.
