— Деньги отдайте, -- сквозь зубы цежу я и слышу тихий смех.
— Охренеть. Такой наглой шлюхи я еще не видел. Нет. Я платил тебе за девственность. Могу отсканировать эти полмиллиона - потом сама вырежешь. Фальшивые бабки за фальшивую невинность.
— Я действительно была невинна, — выпаливаю я, чувствуя заполняющее меня отчаяние, — вы серьезно?!
— Когда-то, вероятно, была.
Я подползаю к краю кровати. Хватаю с пола платье, и быстро надеваю его прямо на голое тело - лишь бы прикрыться.
— Послушайте, — произношу вкрадчиво я, хотя голос дрожит, и я вот-вот готова сорваться в истерику. Мне просто не может так не везти. День назад я думала, что меня изнасиловали. Сейчас, получается, что меня не тронули, однако, человек, забравший мою невинность, относится ко мне, как к мусору. Как к шлюхе настоящей, ей-богу. Даже его взгляд красноречив, — справку заказывала действительно Валя. Я знаю, что она фальшивая. Просто поджимали сроки, да и я не собиралась в самом деле продавать себя! Не идти же мне было ради этого за настоящей справкой?!
—Тебе повторить еще раз? — в голосе Камиля появляется холодок, — я сказал - пошла вон.
— Будь ты проклят, — шепчу я, прикрыв глаза, — тогда плати за секс. Я же шлюха. Без денег не уйду.
Он сломал мои моральные принципы, заставив продать себя, переступить через стыд и страх, через чувство унижения. И теперь вышвыривает, словно котенка. Черт, нет. С котенком бы так не поступили. Я для него что-то мерзкое. Но я не могу уйти просто так, вернуться к Ляле, которую я оставила впервые ночевать одну, и... и что, жить дальше? Думать, что просто гульнула этой ночью... Выпила вина, потеряла девственность. Прекрасно.
Воздух вокруг меня накаляется. Я открываю глаза и отшатываюсь - потому что передо мной стоит Камиль.
— Скажи спасибо, что я с тебя не требую расплатиться за деньги, которые я простил Городецкому, — тихо произносит он, и я снова чувствую исходящую от него опасность. Напряжение, от которого гудит воздух, — ты шлюха. Да. Призналась. Перестала ломать комедию, теперь вали. Я не люблю обижать малолетних девок, вроде тебя, даже если они те еще врушки. Но если задержишься - реально заставлю отрабатывать. Тебе не понравится это.
— Нет. Давай, — горло перехватывает спазмом от безумной смеси чувств - злости и отчаяния, — отработаю и заработаю еще больше. Ты мне заплатишь за всё. Или выйду отсюда и... напишу заявление об изнасиловании.
О, боже. “Ты дура, что ли?” — комментирует адекватная часть сознания, когда я со злости выпаливаю эти слова, пришедшие ко мне за миллисекунду. Злость даже не позволила мне их обдумать. Он убьет меня точно, и Ляля останется одна. Что я за идиотка?
На губах Камиля плавно расцветает саркастичная усмешка. Он смотрит на меня так, как будто думает “я ослышался, мать твою, или она реально это спорола?”.
— Сотрешься, — выплевывает он с иронией одно короткое слово, — отрабатывать. Дьявол, солгу, если скажу, что твоя наглость меня не восхищает. Или ты так быстро пьянеешь с бокала вина и становишься неадекватной?
— Я это сказала со злости. Потому что... — я трясу головой, — это неправда. Ни в какую полицию я не пойду или ты меня убьешь.
Да и я на своей шкуре уже ощутила, что это бестолку - заявлять об изнасиловании.
Он кивает на дверь.
— Вперед. Двигай ногами, наглая курица.
Что ж... главное, что я вернусь домой живой. Ярость отпускает меня, позволяя мыслить трезво, и я обреченно, разворачиваюсь, направляясь к выходу. Босиком, без белья. Черт побери, да и ладно. Лишь бы просто уйти и не ляпнуть что-то еще.
