– Читай и подписывай.
– Что это?
– Контракт на счастье.
Я пожала плечами и взяла шикарный «Parker».
– Я сказал, читай. Вдруг там твой смертный приговор?
– А у меня есть выбор?
Я пробежала глазами пять листов мелкого шрифта и поставила размашистую подпись.
– Теперь тут.
Я только хмыкнула.
– Тебя всё устраивает?
– Я могу исключить секс?
– Нет. Этот пункт не обсуждается.
– Что дальше?
Мажаров хищно улыбнулся.
– Дальше ужин и наша первая брачная ночь.
– Брачная? Мы не женаты.
– Ошибаешься. Вот твой новый паспорт. Он достал из внутреннего кармана бордовую книжечку. – Старый можешь сжечь.
Я охнула, раскрыв документ: «Мажарова Анна Игоревна».
– Но как? Для смены паспорта требуется время, фото, в конце концов.
Почти что Пушкин оскалил белоснежные зубы.
– Теперь ты понимаешь, что для меня нет ничего невозможного?
Я это поняла уже давно. Сунув свой экземпляр контракта и документ, удостоверяющий личность, в модную сумку, я направилась к двери, стараясь держать спину прямо.
Ужин закончился быстро. Не было ещё и семи, а мой новоиспечённый муж потянул меня в номер. Я даже не удивилась, что в распоряжении сумасшедшего миллионера находились трёхкомнатные апартаменты на верхнем этаже. Кабинет, гостиная, спальня. Все двери были широко открыты. Не разуваясь, я направилась туда, где стояла нереально огромная кровать, и остановилась, открыв рот. Воистину номер для новобрачных! Вазы с охапками нежно-кремовых роз стояли везде: на прикроватных тумбочках, на декоративных полках, на полу. Я любила именно такие цветы, полураспустившиеся маленькие бутоны, по несколько на ветке. Кровать притягивала взгляд, как магнит. На золотистых простынях кровавым пятном выделялся пеньюар. Дикость какая-то. Неужели Мажаров решил, что я это надену? В серебристом ведёрке со льдом охлаждалось шампанское. Два высоких тонких бокала в центре зеркального столика, а ещё свечи… Вау! Мой муж оказался романтиком. Почему-то это вызвало во мне лёгкую грусть.
– Так торопишься в спальню?
Я почувствовала на своей шее тёплое дыхание. Он обнял меня за плечи и прижался к моей спине.
– Зачем этот фарс, Александр Сергеевич? Мы оба знаем, что я тут не по своей воле. Глупая трата денег.
Мажаров отстранился.
– Запомни, я не привык к глупым тратам. Идём в гостиную. Нам нужно поговорить.
Я послушно вышла из спальни и опустилась на белоснежный кожаный диван.
– Выпьешь?
«Охотно! С удовольствием!» – кричало подсознание. Нервное напряжение оказалось таким сильным, что я была на грани истерики. Мой новоиспечённый муж налил в широкий хрустальный стакан французский коньяк и протянул мне.
– Пей. Возможно, это облегчит понимание.
Я выпила обжигающую жидкость залпом, чувствуя, как внутри вспыхнул пожар. Дыхание на миг остановилось, а из глаз брызнули слёзы.
– Ты что, ни разу коньяк не пила? – Ко мне переместилась вазочка с отборной клубникой.
Я схватила ягоду и проглотила, даже не почувствовав вкуса.
Я не пью ничего крепче кефира. От остального… Словом, утром у меня начинаются страшные головные боли, которые не купируются ни одним препаратом.
Но сегодня головная боль как расплата беспокоила меня меньше всего. Огонь превратился в приятное тепло, комната закружилась, а почти что Пушкин показался даже симпатичным.
– Ещё. – Я протянула пустой стакан.
– Обойдёшься.
– Жалко?
Мажаров усмехнулся.
– А ты хитрая девочка. Думала, напьёшься и избежишь брачной ночи? Не выйдет.
