Та-ак! Стоп. Это что за мысли?! Егерь – и помочь? Да он посмеялся бы надо мной, растоптал и пошел дальше.
Говорят, что у него дома пол устелен шкурами лично им убитых животных, включая редкого медведя-губача. Как вообще можно убить кого-то с такой хорошенькой мордашкой, как у губача?!
Тре-е-нь!
– Кто на этот раз?
– Фонд разочарованных писателей.
– Черт… Ладно, давай.
Если хотелось выпустить пар, то обычно я не использовала людей, а садилась на байк и гнала по трассе до посинения. Сейчас я тоже была взвинчена, и меньше всего на роль жертвы моего дурного настроения подходил любимый преподаватель.
Оказалось, он звонил, чтобы извиниться и – снова напроситься на яхту, когда ту отремонтируют. Почувствовав, как немеют губы от необходимости отказать, я уткнулась лбом в стол и шумно втянула воздух. Это же был мой препод, хороший человек, потерявший вдохновение.
Эх…
– Вы в своем уме, Виталий Иванович? Отец меня чуть не убил. Скажите спасибо, что страховка покрыла основную часть расходов на ремонт. – Закрыв ладонью трубку, я шепотом добавила: – Идите на АБВ.
– Что? Не расслышал.
– До свиданья.
Сгорбившись, я закрыла лицо ладонями. Привыкать к грубости не хотелось: я боялась того побочного эффекта, который сделал маму стервой навсегда.
Лучше жить впроголодь, чем жить, как мама.
Я позвонила брату, пригласив его на ужин, а после обеда, закончив дела, отправилась домой переодеться. В контракте уточнялось, что в свободное от работы время я должна одеваться вызывающе.
Колючий ветер бил в лицо, и казалось, что я лечу, расправив крылья, которые всю жизнь прижимала к бокам, боясь взмахнуть и нечаянно задеть кого-то. Горечь от собственной несвободы давила на сердце, но с каждым километром становилось легче.
За поворотом показалась аллея, ведущая к высоким воротам Тары.
Тара… Каждый раз, возвращаясь домой, я испытывала невероятный душевный подъем. Это место было светлым и большим, как отдельный мир, и даже присутствие Столетовых и Сатаны не портило атмосферу.
Я запарковала байк в гараже и направилась к конюшне.
– Привет, Фрэнки, я думал, ты о нас забыла, – поздоровался дядя Тим, который ухаживал за нашими лошадьми уже пятнадцать лет.
И снова пришлось себя оборвать на вдохе, чтобы не извиниться, не объяснить ситуацию.
– Дел полно, – отмахнулась и подошла к своему любимцу, Ацтеку, который лоснился даже в полусвете. Вороной начал перебивать копытами, учуяв мой аромат, и я улыбнулась. Ткнулась ему носом в нос и огладила его по лбу, где горела белая звезда. Ацтек был огромный, длинноногий, гордый. Красавец… Я скормила ему морковку и, не прощаясь, выбралась во двор. Постояла минуту в трансе и медленно побрела к дому, размышляя о предстоящем ужине.
– Детка, это ты? – раздался голос мамы, и Зоя Уварова показалась из золотой гостиной в пеньюаре, с модным журналом в руке. – Я помогу тебе выбрать наряд в ресторан.
– Иди на АБВ, – ответила я развела руками, когда мама резко вскинула брови. – У меня контракт, так что привыкай.
Мама рассмеялась.
– Как знаешь, но выбери что-нибудь покороче.
– Ценный совет, – хмыкнула я, поднимаясь по широкой лестнице с белыми резными перилами. – В смысле, плевала я на твои советы.
– Умничка, – ответила довольная мама.
В итоге я выбрала прямое короткое платье без рукавов, ниспадавшее слоями золотистой бахромы от лифа вниз. Приложила одежку к себе и посмотрелась в зеркало. Слишком короткое, и спина открыта. Замёрзнуть можно в декабре-то. Но для дела сойдет.
