– Ломакин, – подсказал я.
– Верно. Никита.
Я заглянул в список. Кроме моей фамилии оставалась Сашина и еще две, одна из которых была совершенно незнакома. Видимо тот, кого вписали в последний момент и явно не из нашего класса. Возможно, что и не из нашей школы.
– Вон того парнишку не забудь, – я указал на крыльцо. Марк, раскрыв книжку, пытался читать, но ветер упрямо переворачивал страницы.
– Самойлов, – Вика хлопнула себя по голове и снова уставилась на меня. – Никита, как ты? Давно не виделись.
– В норме. А остальные где?
Она пожала плечами.
Водитель попинывал бордюрный камень, продолжал дымить зажатой в зубах сигаретой и изредка выглядывал что-то в конце улицы за школьным забором. Но кроме случайных машин там не было ничего интересного.
– Стрельников, Саша где? – громко для своего веса крикнула Вика. Парень в светлой куртке с такими же светлыми волосами обернулся и развел руками. Показал издалека телефон. Видимо означало, что не может дозвониться. На толстовке между замками куртки виднелась надпись ярко нарисованная голова Шарпера из «Вертикальной гонки». Толстовка сидела неровно и Шарпер выглядел редким уродом.
– Наконец-то! – выдохнула Вика, словно сама организовывала поход. Она указала на пересекающего решительным шагом школьный двор Дмитрия Александровича и вычеркнула оставшиеся фамилии. За ним таща сумку на плече за одну лямку шагал незнакомый парень в красной куртке. Из-под капюшона виднелся кончик его носа и сжатые в полуулыбке тонкие губы. Саша в бежевом пальто отставала шагов на пять. Она то и дело останавливалась и пыталась найти что-то в сумочке. Своей дорожной сумки у нее не было – видно все уместилось в рюкзак Стрельникова.
Саша прошла мимо меня, слегка задев полой пальто. Кончик ее носа был розовым от напавшей некстати простуды. К тонкому запаху духов примешался аромат неизвестного лекарства. Она улыбнулась и замахала рукой, зашагала быстрее навстречу распрямившемуся по такому поводу Шарперу.
– Привет, – едва слышно сказал я.
Ответом была жесткая как кусок арматуры рука Дмитрия Александровича, который пытался сгрести нас в кучу.
– До выезда пара минут, – он глянул на часы, – иначе будем стоять на переезде. Вика, список! Спасибо.
Мои бывшие и настоящие одноклассники нехотя подтягивались к дверкам небольшого, похожего на буханку хлеба автобуса.
– Кисловых вижу. Вику тоже, спасибо. Саша со мной пришла. Значит и Стрельников тут…
Стало совсем темно и неприятно. Поднялся ветер. Остатки не скрытого затмением солнца сочились с неба пыльно-желтым, почти оранжевым светом. Будто темная патока лилась и обволакивала нас и грозилась вот-вот застыть. В этом неестественном свете мы были мухами в грязном янтаре на полке сувенирной лавки.
– Ломакин! Заснул? – Дмитрий Александрович щелкнул пальцами у меня под носом. – Егоров где?
Вика кивнула на автобус. Слава Егоров уже давно дремал в салоне, его капюшон темным пятном прилип к стеклу и расплылся над нами кляксой.
– Это Руматов. Знакомьтесь, – Дмитрий Александрович махнул рукой в сторону новенького, который сидел на подножке автобуса, поставив сумку под ноги. Он откинул капюшон и тер рукой почти лысую голову, смахивая с макушки только ему одному видимый мусор. Глубоко посаженные глаза не смотрели на нас, казалось, что они разглядывали кончик горбатого, скорее всего сломанного носа. Марго рассматривала новичка с нескрываемым интересом, но тот встречного любопытства ни к ней, ни к нам не проявил.
