Ставр вспомнил взгляд девушки, потом ее профессионально исполненные комбинации рукопашного боя. Да, такая спуску не даст никому! Кто она? Как оказалась в компании пограничников? Или тоже работает в службе? Дана… хорошее имя… если только не сокращение.
«Она интраморф, – сказал в пси-интервале терафим, все время круживший неподалеку и переживавший за хозяина. – По-моему, ты ей очень не понравился».
«Она мне тоже», – парировал Ставр, хотя в глубине души был уверен в обратном.
Посидев с очками иллюзора на глазах полчаса, Ставр понял, что пора возвращаться домой. Ждать встречи как ни в чем не бывало после случившегося инцидента мог бы только обросший мхом валун. «Явка», считай, провалена, агент из «погран-2» не придет, это ясно. Надо звонить шефу, докладывать о происшествии, за которое он, надо полагать, по головке не погладит, и каяться, бия себя в грудь коленом. Но не мешало бы прежде разобраться в происшедшем самому, причем начиная с находки нагуаля в лесу и заканчивая кавардаком у озера. Это было в прин-ципе самым странным открытием сегодняшнего дня.
Тихий отчетливый хруст раздался над головой, словно отломилась ледяная сосулька… и упала на голову! Перед глазами вспыхнули звезды, сложились в пентаграмму, запахло сеном, появилось ощущение легкого подзатыльника, нанесенного твердой, но дружески нежной рукой. Так воспринимался пси-вызов деда.
Ставр открыл канал пси-связи. Перед глазами сформировался образ деда, Ратибора Берестова, в прошлом руководителя одного из отделов СЭКОНа, ныне главы стратегического сектора отдела безопасности и одновременно проконсула синклита старейшин, консультативного органа Всемирного Вече[5]. По глубокому убеждению Ставра, дед, будучи интраморфом – тогда их называли интрасенсами, как родился на вид тридцатилетним – по человеческим меркам, – так и не менялся на протяжении всей жизни, хотя шел ему уже семьдесят седьмой год.
«Что случилось? – проворчал Ратибор, глядя на внука с прищуром. – Когда мне сообщили, что ты на Земле, я не поверил. Что за отпуск ты себе придумал?»
Вся фраза прозвучала в пси-диапазоне и уложилась в один эйдоимпульс, или слоган. Речевой контакт малоинформативен и не соответствует потребностям интраморфов, поэтому со временем они выработали свой телепатический (пси) язык, каждое «слово» которого представляло собой фантом-образ с огромным эйдетическим – чувственно-информационным наполнением.
«Я решил сменить род деятельности, – почти честно ответил Ставр. – Меня зовут в сектор пограничных проблем отдела безопасности».
«Официально? Я что-то об этом в первый раз слышу».
«Вполне официально. – Ставр насторожился: дед не должен был знать о назначении, но, по всей видимости, знал. – Одобряешь?»
«Главное, чтобы выбор был нравственно обоснован и удовлетворял твоим потребностям. СПП ОБ – организация серьезная и потребует известной перестройки ритма жизни».
«Я готов».
«Тогда с Богом! Что у тебя произошло еще?»
Ставр мгновение раздумывал, сообщать ли деду о происшествии, но потом все же решил сказать правду.
«Я подрался. Хотя виноватым себя признаю только наполовину. Кроме того, мы с Филом кое-что обнаружили любопытное в лесу, кое-что очень необычное».
«Новый гриб? Двухголового ежа, что ли? Противотанковую мину времен Второй мировой войны?»
«Я не шучу, дед. Оно не фиксируется даже на уровне Сил, но вполне реально ранит тело. – Ставр мысленно показал Берестову свои ощущения во время эксперимента с невидимым «кораллом». – Я думаю, что этот предмет – родной брат нагуаля на Тартаре. Вернусь, поищу по информбанкам совпадения характеристик».
