– Стена щитов! – короткая команда ярла прозвучала одновременно с начавшими движение рейдерами.
Чтобы преодолеть первые сто шагов и начать расстреливать дружинников, нужно было совсем немного времени. Но надежное боевое построение все равно было составлено быстрее. Здесь и сейчас – стояли профессионалы.
Стоило прозвучать приказу, как первые двенадцать хускарлов сдвинули щиты и уперли их нижним краем в землю. Вторая дюжина тоже сомкнула свои ряды, и уперла обтянутые кожей диски поверх нижнего ряда. Третья и короткая четвертая линии – от дружинников и бондов, до самого ярла, – накрыли всех очередным рядом. Импровизированной крышей.
В итоге получилась и правда защитная «стена» с небольшим куском «кровли». Все было проделано, настолько умело, что зачастившие удары длинных тяжелых стрел, приходились лишь в подготовленную защиту.
Неприятный присвист и слышимый лишь за мгновение до удара шелест. Метательные снаряды впивались глубоко, но достать фризов и правда, не могли…
При всей надежности, под таким дождем даже прошедший десятки битв ветеран, нет-нет да испытает, казалось давно забытую дрожь. Что уж говорить о пришедших на поле чести впервые. Молокосос только что смог уговорить себя, что стоять здесь может и страшновато, но безопасно, и в это самое мгновение, как будто подгадав, очередная оперенная смерть находит слабое место, и раз… прямо перед его глазами из щита протискивается железный «клюв».
Даже пробив щит, ей уже не хватит скорости, чтобы нанести рану, но страх не склонен к философским раздумьям. Ему не объяснишь. И только другой «страх» – опасность потерять «себя», – помогает перебороть нестерпимое желание броситься прочь.
Лишь понимание, что стоит сбежать, и твои отец, мать, братья, сестры и вообще все кого ты знаешь, больше никогда не посмотрят на тебя, как на равного. А может быть и еще ужаснее: ты станешь им чужим, чужим настолько, что даже если сможешь уберечься сейчас от врагов, бежать тебе окажется некуда. И именно в тот момент, когда юноша понимает, что смерть в этой жизни далеко не самое неприятное, только в это самое мгновение и рождается настоящий воин-фриз. Равный своим могучим предкам, пока еще не мастерством, но сердцем. Стоящий вровень с мужчинами, пришедшими многие века назад в эти земли, и растоптавшими погрязшие в роскоши и удовольствиях народы.
Стоило прошелестеть последней стреле, как стало видно: янгонские лучники свое дело знают туго, и вовсе не их вина, что белокожие бородачи за такое «выступление» заплатили лишь парой легких случайных рассечений.
Выпущенные каждым из стрелков по две дюжины оперенных смертей, густо усеяли совсем небольшой пятачок, на котором и сгрудился отряд фризов. В это время пехота янгонов тоже не осталась в стороне. Стоило сорваться с тетивы последнему «гостинцу», как плотный строй рейдеров слаженно двинулся на сближение…
Среди пришедших сюда, многие вполне внятно говорили на языке врага. То один, то другой рейдер принялся живописать увлекательные подробности из жизни соперников. И тут нельзя было не признать, что если все это хотя бы немного правда, истребив таких неприятных существ, янгоны окажут настоящую услугу даже земле, по которой сейчас шагают.
Хускарлы, среди которых не было никого моложе тридцати, очевидно, со своими недостатками смирились, и не пытались как-то опровергнуть обвинения. Очистив щиты несколькими взмахами меча от впившихся стрел, они снова сомкнулись плечом к плечу, наглухо перегородив узкий проход. Бонды постарше неторопливо разобрали копья и секиры, заняли свои места в последнем ряду, такие же молчаливые и сосредоточенные на схватке. А вот несколько их молодых сыновей, оказались склонны к этнографическим беседам.
