– Пошли! – гоблин тащит меня за наручники.
Заводят в комнатку. На столе – томик уголовно-процессуального кодекса и вездесущий листок бумаги.
Полковник присаживается напротив. Неторопливо загнув край листка, проводит пожелтевшим от никотина ногтем по острому сгибу и начинает писать.
Вопросы вылетают изо рта комитетчика с пулемётной скоростью.
– Фамилия, имя, отчество?
– Рыжов Алексей Викторович.
– Год и место рождения?
– 1968-й. Загорск.
– Образование?
– Высшее. Загорский госуниверситет, математический факультет.
– В каком году пришли на работу в консалтинговое агентство «V.I.P.»? – Волков закуривает.
– Точно не помню. Лет пять назад.
Окна закрыты жалюзи. Часы и мобильный отобрали. Ощущение времени пропало. Кажется, что так было всегда: стол с потертыми краями в крохотном кабинете и гамадрил с прилипшими к черепу волосами напротив.
– Я отказываюсь отвечать на ваши дальнейшие вопросы. Такое право у меня есть в соответствии с 63-й статьёй Конституции, – опускаю голову.
Следователь вскакивает. Мгновение – и он начинает кружить вокруг стула словно коршун в поисках добычи.
– Так, говоришь, не будешь? – шипит, неожиданно потерявший голос, комитетчик.
Молчу, повторяю про себя мантру. Попрыгав недолго, Волков успокаивается.
– Вот бы тебя, б…ь, кодексом да раз десять по черепушке, – мечтательно протягивает он, закуривая следующую сигарету.
Словно вызубренный урок, повторяю:
– Я хочу пообщаться с моим адвокатом.
– Будет, будет тебе адвокат, дорогой! – голос полковника опять сползает до шипения, – но после. После того, как ты, падла, расскажешь, как вы с дружками пенсионеров и учителей обкрадывали!
Изучаю пол: грязноват линолеум, редко убирают у комитетчиков.
– Ну что, будем рассказывать правду? – следователь настойчив.
Отвечаю молчанием. Пикает мобильник полковника. Бросив взгляд на экран, Волков бормочет:
– Ну, ладно. Посиди, подумай! – и выходит. Щёлкает замок.
Полковник КБГ Волков В. С.
Питбуль вызывает. Бреду коридорами. Уже знаю, что будет спрашивать, что будет требовать, танкист херов.
– Разрешите, товарищ генерал?
– Заходи, Волков! Чем порадуешь? – острый взгляд из-под седых бровей
– Пока молчат, товарищ генерал, – «Подчиненный вид должен иметь лихой и слегка придурковатый».
– Ну так, разговори! На хрена тебе государство деньги платит? Чтобы эти дятлы воровали деньги у стариков и учителей? – и кулаком-кувалдой по столу так, что кофе выплеснулся на изумрудное сукно. – Делай всё, что нужно – хоть в жопу трахай, хоть в рот, но чтобы эти два ушлёпка рассказали всё, что знают о хозяевах «конверта»! Или, на хрен, пиши рапорт! Свободен!
Рыжов Алексей
От скуки осматриваюсь вокруг. Два стола с заботливо оббитыми кожей углами. На столах – чернеют мониторы и клавиатуры. Следователи допрашивают задержанных, утопая в мягких креслах. Для «гостей» – стулья. Между столами – шкаф почти под невысокий потолок. В углу – сейф высотой в человеческий рост. Вот, пожалуй, и всё. На потолке позванивают лампы дневного света, закрытые решёткой.
Томительно долго ползут минуты, складываясь в часы. Сердце перестаёт колотиться, дыхание успокаивается, клонит в сон.
В комнату, хлопнув дверью, врывается следователь:
– Встать!
Неторопливо поднимаюсь. Полковник не один, с ним ещё двое.
– Ну что, так и будешь молчать?
– Говорить не о чем: не видел, не знаю, не помню.
Стою, смотрю сквозь полуприкрытые веки на троих. Замечаю сжатые кулаки с побелевшими костяшками, сузившиеся глаза. Вижу, как вздымаются от учащённого дыхания грудные клетки оперов.
