Там уже находился молодой папский посол Лев, священник кардинальской церкви Святой Сусанны, со своим ещё более юным слугой. При виде Гвидолина слуга тотчас же отступил в тень и скрылся в темноте крепостной лестницы. Гвидолин был слишком встревожен, чтобы обратить на это внимание.
– Доброго дня, ваше преподобие! Ликуйте, Господь услышал ваши молитвы!
– Доброго дня, отец Лев! Что вы хотите этим сказать?
Вместо ответа Лев вытянул вперёд руку. По пармской дороге к городу приближалась колонна вооружённых людей. На первый взгляд в отряде было не менее тысячи человек. В середине отряда слуги несли роскошные носилки, очевидно хозяина этого войска. У рыцарей, степенно ехавших впереди, развевались на ветру пять-шесть знамён, но Гвидолин, подслеповатый, как все знакомые с грамотой служители церкви, никак не мог различить их цвета, не говоря уже о гербе.
– Это не венгры, – полувопросительно-полуутвердительно произнёс он.
– Конечно, это не венгры, ваше преподобие. Разве мог бы я так издеваться над вами?
Епископ до боли напряг зрение.
– Красные… Белые. Знамёна красно-белые, полосы горизонтальные! И, кажется, коронованный лев! Это Тоскана?
– Именно так, ваше преподобие.
– Не знаю, зачем и с какой целью они появились здесь, их никто не звал. Но, благодарение Господу, их присутствие – гарантия нашей безопасности хотя бы на ближайшие дни.
Гул набата между тем нарастал. Город готовился к обороне, внизу на большой городской площади, которая со временем получит название Пьяцца Кавалли, суетились люди, милиция занимала свои места возле крепостных бойниц.
– Ваше преподобие, вам надлежит поспешить к воротам, дабы услышать, с чем и к кому пожаловали тосканские гости.
Гвидолин послушался совета и заспешил вниз. Страх в его душе уступил место суетливым размышлениям. С момента появления в Италии короля Рудольфа он и его город неизменно держали руку бургундцев. В связи с этим тосканцев можно было вроде бы и не опасаться, они также находились в ещё более жестком и долгом противостоянии с Беренгарием. Однако король Рудольф уже на девять с лишним месяцев застрял в земле франков, и в его отсутствие у равных ему по силе и возможностям князей вполне могло взыграть желание поднять мятеж. Так что совсем уже расслабляться не стоило.
Прошло немало времени, прежде чем Гвидолин добрался наконец до пармских ворот. За это время он уже успел услышать неоднократный призыв гостевого горна, очевидно вызывавшего на переговоры или просившего горожан пустить их к себе. Гвидолина встретил глава городской милиции. Все прочие преклонили колено при появлении хозяина Пьяченцы.
– Вашему преподобию милость Господа, доброго здравия и времени на заботы о нас, – учтиво ответствовал глава милиции, здоровый и жизнерадостный саксонец, оставшийся в Пьяченце ещё со времен похода императора Арнульфа и сделавший в городе неплохую карьеру.
– Благодарю вас, сын мой. Приветствую вас, жители Пьяченцы! – Гвидолин повернулся к согбенным спинам горожан. – Прошу вас не отвлекаться на мою персону, а продолжать усердно исполнять дело своё. Итак, мой честный комит32, что за тосканский гость пожаловал к нам и с какой целью?
– Графиня Берта Тосканская шлёт приветствие вашему преподобию и желает войти в пределы Пьяченцы.
– Берта Тосканская? Сама графиня Берта, – забормотал епископ, – вот так неожиданность. Цель свою она вам, конечно, не сказала?
