Коралловый остров - страница 21

и позолоченную носовую фигуру Геркулеса с палицей и луком. На следующий день я был так занят прощанием с друзьями и рыдающими подругами, что едва не опоздал в порт, где, кроме моего корабля, стояли еще тысячи других. Мне пришлось бежать всю дорогу. У причала виднелось столько мачт, что я совершенно запутался. Вдруг я заметил, что корабль с тремя мачтами и позолоченной носовой фигурой собирается отходить, и бросился на борт. И тут же ринулся обратно, когда понял, что две мачты принадлежат другому судну, а носовая фигура – третьему. Наконец я увидел нужный мне корабль – красивый и большой, он как раз отдавал швартовы[23]. Транец у него был зеленый. Три мачты – да, должно быть, это оно – и позолоченная фигура Геркулеса. Строго говоря, в руках у него был трезубец, а не палица, но, вероятнее всего, дядя ошибся. Или Геркулес время от времени менял оружие. «Отдать концы!» – раздался голос с квартердека. «Погодите!» – крикнул я и отчаянно бросился через толпу. «Погодите!» – подхватили зеваки, и швартовщики задержались на минуту. Капитан впал в ярость: несколько его друзей пришли посмотреть на отход, и такого неповиновения приказам он стерпеть не мог! Впрочем, времени мне хватило. Я запрыгнул на борт, концы были отданы[24], буксир развел пары, и мы отошли от берега. И тут капитан подошел ко мне: «Ты кто такой, черт бы тебя побрал, и что тебе здесь нужно?»

«Ваш новый юнга, сэр», – отрапортовал я, притронувшись к шляпе.

«Новый юнга! – вскричал капитан. – Все мои парни уже на борту! Обмануть меня захотел, мерзавец?! Откуда ты сбежал?!» Капитан ругался, как дьявол. Сами понимаете, останавливать корабль, спускать лодку и терять полчаса только для того, чтобы отправить мальчишку на берег, ему не хотелось. К тому же ветер дул с берега, так что подойти к буксиру, чтобы оставить меня на нем, было бы нелегкой задачей. Мы как раз подошли к голове мола[25], и нам навстречу гребли несколько лодок, так что капитан подошел ко мне снова:

«Ты откуда-то сбежал, сволочь», – сказал он, взяв меня за ухо.

«Нет!» – отчаянно крикнул я, поскольку рука у него была не из легких.

«Умеешь плавать, парень?»

«Да, сэр».

«Ну так плыви», – с этими словами он поднял меня и швырнул прямо в море. Парни в лодках, увидев это, хотели было меня спасать, но, убедившись, что я умею плавать, позволили мне доплыть до пирса самостоятельно. Так что видишь, Ральф, из первого своего выхода я вернулся вплавь.

Джек рассмеялся и хлопнул Питеркина по плечу.

– Расскажи лучше о свечном дереве, – попросил я. – И правда, – согласился Джек, – но, боюсь, я мало о нем помню. Плод у него примерно размером с грецкий орех, а листья, кажется, белые, но я не уверен.

– Хм, я только сегодня видел точь-в-точь такое дерево, – сказал Питеркин.

– Неужели? – воскликнул Джек, – далеко?

– Не будет и полумили.

– Тогда отведи меня туда, – сказал Джек, берясь за топор.

Через несколько минут мы, ведомые Питеркином, прокладывали себе путь через подлесок. Скоро мы пришли к искомому дереву. Джек, тщательно обследовав его, заключил, что это в самом деле то, что мы ищем. Листья у него были прекрасного серебристо-белого цвета, приятно контрастировавшего с темно-зеленой листвой вокруг. Мы набили карманы его плодами, а потом Джек велел:

– А теперь, Питеркин, заберись-ка на кокосовую пальму и срежь мне одну из тех длинных ветвей.

И это было сделано, хотя и не без трудностей. Пальма оказалась очень высокой, а Питеркин привык собирать орехи с молодых деревьев и не умел карабкаться по более высоким стволам. Лист пальмы был очень большим, и нас поразили его размер и прочность. Даже с небольшого расстояния кокосовая пальма кажется высоким стройным стволом без единой ветки на нем, за исключением кроны, где развевается на ветру целый пук листьев, напоминающих перья. Но увидев этот лист у себя под ногами, мы узнали, что это прочная ветвь длиной не менее пятнадцати футов, со множеством узких заостренных листьев по обеим сторонам. Но сильнее всего нас поразило странное вещество, напоминавшее ткань, покрывавшее толстый конец ветви там, где она была отрезана от дерева. Питеркин сказал нам, что из-за этого вещества было очень трудно отделить ветку от ствола, поскольку оно покрывает весь ствол и, насколько он мог увидеть, все ветви, поддерживая их при сильном ветре. Назвав это вещество тканью, я не преувеличил. О чем бы я ни говорил, рассказывая о своих плаваниях в Южных морях, я прилагаю все усилия, чтобы ничего не преувеличить и никоим образом не ввести читателя в заблуждение. Эта ткань более всего походила на грубый коричневый хлопок. Внизу по центру было что-то вроде шва, от которого отходили волокна размером с сапожную иглу. Наискось шел второй слой волокон, таких же длинных и прочных, а расстояние между ними заполняли более тонкие волоконца и какое-то клейкое вещество. Трудно было представить, что это соткано не человеческими руками. Мы осторожно оторвали этот кусок ткани, имевший два фута в длину и фут в ширину, и отнесли этот трофей домой.