Мы нашли его с окровавленными ногами, с телом, покрытым тонкими шрамами в форме греческих букв… Мы приняли его в наш отряд. Так Бун из археолога превратился в солдата. Не стоит недооценивать его, святой отец. Он хороший боец и преданный товарищ. И мозги у него – высший класс. Все остальное лишь поза, притворство. Способ примириться с реальностью. Не верьте первым впечатлениям.
– Я не могу представить себе его археологом, – решаюсь я наконец высказать начистоту.
Дюран медленно качает головой:
– А что, священнослужителем можете? Карл Бун был священником. Как вы. Иногда вещи – совсем не то, чем кажутся. Это ведь и в вашем Евангелии написано, нет? Мы видим как бы сквозь тусклое стекло…
– Я думал, что это и ваше Евангелие. Так что же там было написано, на этой стене? Что написано на теле Буна?
Капитан не отвечает. Он смотрит на меня с улыбкой.
– Имейте веру в Бога. Но и дозиметр время от времени проверять не забывайте.
Потом, продолжая улыбаться, он поворачивается ко мне спиной и идет к мотосаням.
Солдаты возвращаются с балкона с ящиками инструментов и пластиковыми канистрами, полными зеленой жидкости с отвратительным запахом. Они открывают баки мотосаней и наполняют их под завязку. По одним мотосаням на каждых двух человек. Один ведет, другой держит оружие и всегда готов к бою. Рыцарь и оруженосец.
К саням Дюрана приделывают небольшой буксир, на котором его люди закрепляют компактный, но тяжелый на вид металлический ящик. На одной стороне ящика что-то написано. Сквозь дыру в покрывающем его зеленом пластике я вижу часть надписи. Цифры, аббревиатуры. Должно быть, они нашли его здесь, потому что никто не мог нести его всю дорогу от Нового Ватикана.
Удар по спине чуть не сбивает меня с ног. Я резко оборачиваюсь, хватаюсь за нож.
Слишком резко – Егор Битка отшатывается назад.
– Эй, святой отец, я всего лишь ваш номер два…
– Прости, я не хотел тебя напугать.
– Я не испугался. Куда бы мне положить вот это?
Он показывает мне огромную сумку.
– Это моя рация, – поясняет он. – На самом деле, мертвый груз, учитывая, что даже отсюда мы не можем установить контакт с базой.
– Так почему же ты таскаешь ее с собой?
– Потому что, если я ее потеряю или если она сломается, Дюран пристрелит меня.
– Ясно. Думаю, ты можешь повесить ее туда, – говорю я ему, показывая на боковой крючок, который кажется мне достаточно крепким.
– Мне нужно, чтобы руки были свободны, понимаете? Конечно, эти штуки ездят быстро, но снаружи есть существа, передвигающиеся шустрее, чем мотосани…
– То есть, вы используете их не первый раз?
– Нет.
– Они выглядят, как новые.
– Потому что это не те, что мы использовали. Те снаружи, совсем развалюхи. Мы используем новые в каждой миссии.
– Какого рода миссии?
– То одно, то другое. Дайте-ка посмотреть на этот крючок. Ага, вот. Прекрасно держится.
– Учитывая, что нам придется прижиматься друг к другу, ты тоже мог бы называть меня на «ты».
– О’кей, святой отец. Главное, чтобы вы не расценивали это как заигрывание.
Он подмигивает, как мальчишка. Его лицо, испещренное морщинами и старыми шрамами, кажется чудесным видением.
Я не могу сдержать улыбку.
– Минутку внимания, синьоры, – обращается к нам голос Дюрана. – Мы отправляемся через пять минут. Следуйте за ведущими санями и учитывайте, что мы должны добраться до Станции Аврелия до рассвета, а перед Станцией нам еще надо сделать остановку в метро, на EUR
