- Суханов, ты кактусов обнюхался или Любаня по голове тебе настучала? Хотя, в общем-то, мне плевать, что у тебя там с головой, главное, замолчи и уезжай. И лучше тебе прямо сейчас не испытывать мое терпение. А то солнце не сдержится и на фиг спалит тебя. Кстати, завязывай с «Игрой престолов». Тебе до Дрого еще скакать и скакать.
- УЕХАТЬ? БЕЗ ТЕБЯ? ДА ЭТО НЕВЫПОЛНИМО, – продолжает играть он в своем театре одного актера, на премьеру которого уже пришла толпа зевак. – Так ты в машину прыгаешь или как? Дрого замерзать начал.
Вот гад.
Спокойно, Полина. Соберись. Безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас ты можешь просто пройти мимо него и не обращать внимания на его словесный вулкан. Точно. А завтра будет новый день, новые сплетни, и все разом забудут про этот крокодилий цирк.
Всё. Аривидерчи. Гуд бай. Ауфидерзейн. Короче говоря, иди ты в баню, Суханов, а мне домой пора. Там вещи до конца не разобраны. Мебель не передвинута. Вид не виданный.
- Или как. – Беру Аньку под руку, нечего ей тут в первых рядах сидеть, и, задрав нос, начинаю спускаться по ступенькам.
Идиотизм какой-то. Все продолжают на нас смотреть. И как тут не убиться на скользких плитах, когда на тебя так пристально глазеют? «Никак», - подумала я, и в секунду, когда Анька вырывается из моей хватки, поскальзываюсь и, задрав левую ногу, парю над землей.
Последние слова: чертов крокодил.
Зажмуриваюсь, представляя, как сейчас долбанусь и мне будет жутко больно. Вот сейчас. Ну. Ну. Чего не падаю-то? Умерла? Мамочки, я ж еще молодая. Мне жить и жить. Я еще диплом не получила. Не выехала на первое дело. Не нашла улик убийства. ЗА ЧТО?
- Да не ори ты так. Оглушишь.
Я не поняла, почему у ангела, который меня перед вратами рая встречает, такой противный Сухановский голос? Или это не рай? Ад? Мой личный ад, где есть Назар? Хотя на дьявола он смахивает чем-то. Ё-моё, так он меня и здесь достал.
- Полин. - И Алипатова тут? Она тоже того… откинулась? Ну, ладно она в ад попала, а я-то как там оказалась? – Чего? Немцова, глаза открой, пока я тебя сама в преисподнюю не отправила.
- А по мне, пусть не открывает. – Меня слегка подкидывает, а потом снова ощущаю себя в надежной хватке. – Кто я там? Ангел? Вау, какие фантазии маленькую зайку посещают. Если что, у меня дома крылья есть. Могу переодеться.
Смех. Нет, скорее лошадиный ржач. Но в аду не смеются, в аду кричат. Это значит, что я…
Убиться веником. Я у Суханова на руках разлеглась.
О-чу-меть.
- Поставьте меня на ноги, пожалуйста, – сдержанно говорю ему, упрямо скрещивая руки на груди.
- Все-таки ударилась головой, – подозрительно смотрит на меня подруга.
- Да я вроде успел, – отвечает Суханов и макушку мою разглядывать начинает. – Но после «пожалуйста» ей точно надо головушку проверить. При мне она говорила все слова, кроме него. Или у креветки с этим туго?
- С благодарностями? – удивляется подруга, или уже не подруга. Тут надо хорошенько всё обдумать, что делать с этой предательницей. – Да как-то не особо она его использует.
- Вообще-то, я еще здесь, грифы облезлые.
И не дожидаясь, пока меня красиво поставят на землю, спрыгиваю сама, неуклюже шапку поправляя.
- ОНА ОЧНУЛАСЬ, – снова заголосил крокодил, отряхивая от снега мою сумку. – Я ТАК ПЕРЕПУГАЛСЯ ЗА ТЕБЯ. ЖИЗНЬ, КАК СЕКУНДА, ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ПРОНЕСЛАСЬ.
- Так, Суханов, - хватаю парня за куртку и тяну на себя. Со стороны мы смотримся, наверно, смешно. Ну, такая коротышка пытается наехать на Дядю Степу, вцепившись в его рукав. – Угомонись. Не хватало еще подобного срама в моей биографии.
