Она резко замолчала, пальцами коснувшись губ.
⁃ Впрочем, я всегда тешила себя мыслью, что я гораздо лучше всех этих человеческих аристократок хотя бы потому, что всегда даю своему чаду выбор. Я от этого не отступлюсь. Но только ты подумай, если станешь прятаться, зачем вообще это все?
Я молчала. И мама тоже. Мы просто стояли в тишине, пока под закопченным котлом сверкало волшебное пламя.
⁃ Прости.
Она вышла, не дав мне даже ответить.
Я почувствовала себя ужасно виноватой. И еще сердитой. И еще вспомнила этот короткий миг смущения, когда Люций увидел мои глупые мысли.
Все складывалось в ноющее чувство вины. Посмотреть со стороны, я казалась себе глупой девчонкой, которая вместо того, чтобы думать о пользе, которую может принести своему народу, думает о всяких глупостях…
Я твердо пообещала себе немедленно поговорить с мамой, отказаться от распущенных волос и начать ходить с гордо поднятой головой, как сказал мой учитель…
И стала варить зелье тихого сна. В конце-концов, мама ведь для этого привела меня… Да и бодрящее зелье мне точно бы пригодилось. И еще зелье от жара, и от опьянения…
Я вышла уже глубокой ночью, подивившись только, что меня никто не искал. Но удивление было не долгим.
У самой моей двери, на полу, совсем не как полагает герцогу, сидел папа, определенно в шаге от того, чтобы уснуть.
Увидел меня сразу же.
⁃ Мама очень злится?
⁃ Не злится вообще. Немного расстроена.
⁃ Я виновата.
⁃ Она сказала мне то же самое.
Он улыбнулся, отряхиваясь, и повел меня за собой по коридору, до самой моей комнаты .
⁃ Тебе давно пора было спать.
⁃ Знаю. Но ты ведь здесь не для серьезного разговора? Еще один я не переживу.
⁃ Ну уж нет, в этом я никогда не был силен. Особенно, когда ты выросла.
⁃ Сегодня я поняла, что совсем не выросла. И Люций, и мама, вот они смотрят на все это действительно как взрослые. А я…
Папа не дал мне договорить, прижимая к своей груди.
⁃ А ты тоже хочешь быть взрослой, как же мне не знать. Не поверишь, мне когда-то было столько же, сколько тебе.
Смеясь, он поцеловал меня, и я почувствовала затылком, как он скривился от всей пыли оставшейся на волосах.
Я засмеялась.
⁃ Иди уже спать.
⁃ Пап?
⁃ Да?
⁃ Я люблю тебя.
⁃ И я тебя.
Человеческая вера в единого Бога заключалась в том, что некто сидел на небе, над звёздами, и следил за их жизнью.
В одной из старых книг, которые дедушка купил еще для моей мамы, когда она вышла за его сына, были отрывки воспоминаний прошедших через врата магов, наших предков, что первыми встретились с людьми.
Они писали, что эта вера, хоть и казалась забавной причудой, вызывала у них восхищение. Священные книги учили покаянию, смирению, любви…
Как все созданное людьми, эти книги были обречены быть прочитанными сотни раз, пересказанными и переписанными сотни раз. Как и все, созданное людьми, эти книги обречены были утратить свой первоначальный смысл.
Легко увидеть это, будучи посторонними.
Для людей все было не так очевидно, хоть отведенный нам век сильно и не отличался.
И в более поздних воспоминаниях, восхищение сменилось злой иронией о том, как покаяние заменили поклонами, смирение – преклоненными коленями, а любовь…
Праздником любви стал день, когда мужчина приходил в дом своей нареченной, чтобы забрать ее от отца и взять под свою защиту.
Просиживая в библиотеке в ожидании этого дня, я то и дело вычитывала об обрядах и традициях, что годами накапливались, сливаясь в длинную и утомительную церемонию.
