— Госпожа Вероника, мой любимый клиент! Проходите скорее, у меня чай стынет.
Вера улыбнулась и пошла к нему, толкнула плечом и шепнула:
— Ты чё такой пафосный? Я тебе кексиков принесла.
Он скорчил рожицу и тихо сказал:
— Мы типа серьёзные, Шен запретил к тебе на людях на «ты» обращаться, так что терпи, конспирация.
Она изобразила тяжкий вздох, он повёл её в дальний зал, усадил за столик в цыньянском углу, сел напротив и со зверской улыбкой прошептал:
— Вера, дорогая... ты купила сгоревшее ателье?
Она жизнерадостно закивала:
— Там напротив обалденные кексики, попробуй! — и протянула маленький пакет, источающий бронебойный аромат. Анди выдохнул, взял кексик и сунул в рот, задумался. Дожевал и вздохнул:
— Блин, правда обалденные кексики. Ты в доле?
— Нет. Но если бы здесь был господин министр, он бы предложил дать пекарю кредит на расширение бизнеса.
Анди рассмеялся так, как будто шутка получилась гораздо сложнее, чем Вера планировала, и попала не в бровь, а в глаз. Взял ещё один кексик, снял все претензии, разлил чай и взял тай-бу, а Вера попросила себе бумагу и карандаши, и время потекло приятно и незаметно — он пел, она рисовала, между песнями они обсуждали кавалеров с бала, вещи для аукциона и её планы по визитам на следующую неделю.
Она нарисовала колье по имени Кайрис, и шляпную брошь по имени Дайнис, потом расширила комплекты до десятка предметов, потом стала рисовать просто из головы, иногда сбиваясь на старые работы, которых в этом мире всё равно никто не видел. Устала, нарисовала в качестве отдыха Кексика в стиле аниме, Анди так понравилось, что он попросил подарить. Они допили чай, поменялись инструментами, Вера стала подбирать на тай-бу «Весну» из Времён Года Вивальди, Анди стал рассматривать её рисунки, особенно долго вздыхал над комплектами «Кайрис» и «Дайнис», так тяжко, как будто они его мучили. Наконец, решился и заявил:
— Это очень странно, но я это сделаю. Просто для коллекции, не для прибыли. Потому что их никто никогда не купит. Вот это ещё может быть, какая-нибудь оторва из магичек, но вот это — точно никто, я не знаю таких женщин.
Он указывал на «Кайрис», Вера загадочно улыбнулась:
— Я знаю.
— Она купит?
— Не знаю. Я тебя не заставляю их лить, я их нарисовала, потому что они меня задолбали в голове место занимать. Пусть у тебя полежат, можешь в сундук засунуть и забыть о них, продашь после моей смерти как раритет, бабла срубишь. Хочешь, я их подпишу? И отпечаток пальца поставлю, чтобы точно знали, что не подделка.
Анди рассмеялся и покачал головой, посмотрел в сторону входа, Вера ощутила появление министра Шена, не оборачиваясь — он занимал своей аурой всю комнату, излучая агрессию и пламя, это так будоражило, что она боялась оглядываться.
Он подошёл и остановился на краю цыньянского уголка, отодвинул в сторону шелестящую бамбуковую занавеску и сказал:
— Вы засиделись, закругляйтесь.
— Ты злой, — капризно заявил Анди, — и плохо пахнешь.
Министр с шутливой высокомерностью возмутился:
— Это дым костра, на котором готовилась еда, он всегда хорошо пахнет. Особенно, когда сидишь и ждёшь кое-кого на обед, когда уже ужин скоро, а кое-кто тут ерундой занимается.
— Мы работаем! А ты не можешь поесть без госпожи, бедняжка? Всё настолько плохо?
