Наконец, Малик смилостивился. Как-то раз, неспешно прогуливаясь с Фадриком по саду, он заметил:
– Ты зря потратил время на дорогу сюда.
– Не думаю, – Молдлейт улыбнулся. – Я прекрасно провел время.
Князь усмехнулся, оценил шутку. Густые усы задрались вверх, закрыв кончик носа, и тут же опустились – князь говорил вполне серьезно.
– Я просто говорю, что тебе не получить от меня одного то, что отказался дать весь Совет.
– Признаться, я весьма надеялся на ваше влияние…
– При чем тут мое влияние? Я не король, которому позволено самодурство, я просто князь, один из нескольких. Совет выставил вам условия, хотите – принимайте, хотите – нет, дело ваше.
– Согласие на помощь Княжеств опустошит казну, – сознался Фадрик. – Если б у его величества было чуть больше золота, в моем визите не было б нужды.
– Его величества? Знаете, Молдлейт, вам надо бы выражаться определеннее, я, например, общался с посланцами обоих величеств вашего королевства.
Выдержки Фадрику не хватило.
– Холдстейн – не король, он узурпатор, посягающий на законную власть!
– Приятно видеть чужую преданность, милорд Молдлейт, особенно так горячо проявляемую, но мы тут в Вольных Княжествах смотрим на вещи несколько по-другому. Наши земли, власть, богатство – все взято силой, и мы уважаем человека, готового поступить так же. Тем более, что и некоторые законные притязания на трон у него имеются.
– Вы про завещание? – Фадрик скривился, как от кислого. – Его величество усопший король Таер при всей полноте власти все же не имел права назначать себе наследника.
– Не вступайте со мной в дискуссию как крючкотвор, Фадрик, это дело бесполезное. Моя философия проста, если хотите: человек вправе распоряжаться всем, принадлежащим ему, даже властью. У меня самого двое сыновей. И ни один из них не знает, окажется ли на моем месте. Может быть, княжной станет Алика, характера у нее на то хватит. А может быть, дадут боги, у меня будет еще один сын, и свое княжество я оставлю ему. Так что Холдстейн для нас ничуть не хуже Сильвберна. Между прочим, и цена на наших солдат для обоих ваших королей одинаковая.
Фадрик вздрогнул.
– Надеюсь, у Холдстейна золота будет не больше, чем у нас.
Малик равнодушно пожал плечами, и Фадрик неожиданно испытал к нему сильную неприязнь. Что бы ни кричали там князья про ратную силу и воинский дух, на деле они оказывались торгашами, готовыми продаться любому, кто больше заплатит. С другой стороны – вмешался в рассуждения Фадрика холодный голос рассудка – это не их страна, не их король и не их война. Так почему бы не нажиться на горе, которое тебя не касается?
– Малик, скажите честно, Холдстейн дал вам однозначный ответ?
– Пока нет. Но кто знает – война дело непредсказуемое. Один день он выигрывает, и ему кажется, по силам справиться самому, другой начнет проигрывать – и схватится за любую возможность.
– А если на вашу цену согласятся оба: и король, и узурпатор?
Князь недоуменно посмотрел на лорда:
– Вы бы, Фадрик, послали своих людей сражаться друг против друга?
Молдлейт промолчал. У него имелись большие сомнения, что княжества, поставлявшие солдат как товар, будут сильно принципиальны в таком вопросе. Но вслух он этого, разумеется, не сказал, а спросил:
– Скажите, князь, а если не нанимать солдат всех княжеств, а обратиться, скажем, к одному отдельно взятому князю?
– Вы получите отказ, – Малик даже не попытался смягчить ответ. – Против князя, поступившего вопреки воле Совета, поднимутся все. Наша сила в единстве, милорд.
