«Самый натуральный африканский лев», – доложил хладнокровный внутренний голос. – «Только в пышной гриве наличествуют длинные тёмно-фиолетовые пряди, а коричневые клыки – непривычно длинные и кривые. Чьё-то меткое копьё, брошенное умелой рукой, войдя в светло-бежевый бок, пробило мускулистое тело хищника насквозь. Вон, чёрный наконечник высовывается наружу…. Да, конкретный «царь зверей» – не жилец. Мучается бедняга, страдает. Прояви-ка, братец, элементарное благородство, и добей несчастную зверюгу. Тебе же, надеюсь, не трудно? Да и копьё нам, ей-ей, пригодится…».
Решив, что голос – на этот раз – прав, Игорь поднял двумя руками с земли большой ребристый валун, вскинул его высоко над головой и, надсадно крякнув, оглушил раненого зверя. Потом он вынул из ножен, закреплённых на широком поясе, кинжал, вручённый перед расставанием Зорго, и ловко перерезал льву горло. Через некоторое время и массивное чёрное копьё оказалось у него в руках.
– Солидная вещь, – одобрил Игорь. – Надёжная…
– Конечно, надёжная, – подтвердил звучный баритон. – Мой прадед заплатил за это копьё на весенней ярмарке три мешка отборных звериных шкур и копчёный медвежий окорок – в довесок. Тогда люди ещё не знали жёлтого и белого железа.
«Сейчас на Ровене используют – в качестве платёжных средств – золото и платину», – напомнил дотошный внутренний голос. – «Зорго упоминал вскользь. А, вот, серебра – до сих пор – ровенцы так и не обнаружили…».
Игорь, стараясь не делать резких телодвижений, обернулся – на стволе упавшей берёзы, приветливо улыбаясь, сидел кряжистый, седовласый и седобородый дядечка.
«Одет незнакомец в светло-серую кошулю[6] без ворота, поверх которой небрежно наброшена длинная свита[7] цвета кофе с молоком», – сообщил наблюдательный внутренний голос. – «А на его ногах красуются тёмно-бурые ноговицы[8] и кожаные поршни[9], почти такие же, как и у тебя, братец. Седые волосы старика перетянуты широким матерчатым ремешком, украшенным разноцветным бисером. Естественно, наличествует и солидный кинжал в деревянных ножнах, щедро-оббитых тускло-светлыми (платиновыми?), нашлёпками. Спасибо нашей Алевтине, что объяснила – в своё время – все тенденции и направления славянской моды…».
– Меня Борхом зовут, – вежливо представился дяденька. – Я являюсь тутошним вождём. А ты, добрый молодец, стало быть, варг?
– Ага, – беззаботно улыбнулся Игорь, тщательно обтирая окровавленное лезвие охотничьего ножа о шкуру поверженного льва. – Меня иногда и так называют. А ещё – «Гариком»…
– Гарик? Странное имя, – недоверчиво нахмурился Борх. – И оно совсем не подходит к твоей внешности. Вот, если бы ты был чернявым и смуглым, тогда совсем другое дело. А что я вижу перед собой?
– Да, что вы видите?
– Обыкновенную славянскую физиономию – бледную, курносую, местами покрытую рыжеватыми веснушками. И цвет слегка кудрявых волос, определённо, наш. То есть, белобрысый. Практически льняной…. Ты, парнишка, какого будешь роду-племени? Каким Богам поклоняешься? Может, ты – подлый лазутчик, засланный коварными северянами?
– Я – варг, – продолжая широко улыбаться, ответил Игорь. – Брожу по Ровене и ищу свою пропавшую память. Где я родился? Кем были мои родители? Не знаю. Я – варг. Обошёл всю Фландрию, но там меня никто не признал. Теперь пришёл в Славянку. Может, тут встречу родственников и знакомых…. А этот лев, убитый мной, является Демоном?
