– Мне важна любая мелочь. Все, что угодно, – добавил Пушкин.
– А серчать не будете? – спросил Лаптев.
– Слово чиновника полиции.
– Так ведь вчера опять… – начал половой, но осекся.
– Подожди, Ваня, надо господину полицейскому пояснение сделать, – сказал Екимов. – Позволите?
– Сколько угодно, господа.
Екимов тяжко вздохнул, словно готовился к тяжкому и опасному делу.
– Место это проклятое, – наконец сказал он.
– Какое место? Гостиница? – спросил Пушкин, не ожидая столь резвого начала.
– Номер этот, четвертый.
– Кто же его проклял?
Коридорный глянул на товарища по несчастью, Лаптев, как мог, поддержал, то есть печальным сопением.
– Лет двадцать назад в этом номере купец убил цыганку-любовницу. Страшно убил, горло перерезал. Вот с тех пор и пошла, значит, история…
Двадцать лет назад, в 1873 году, сыскной полиции в Москве не было, приставы участков сами расследовали преступления. Дела свозились в полицейский архив на Солянке, где и лежали неразобранными горами. Чтобы найти нужное, пришлось бы неделю копаться в пыли. Куда быстрее действовал другой справочник – устные полицейские предания. Вот только Пушкин не мог вспомнить, чтобы Лелюхин или кто-то из пожилых полицейских рассказывал о таком кровавом деле. Двадцать лет назад оно бы гремело по всей Москве. Осталось в памяти навсегда. И – ничего. Во всяком случае, про такой кошмар ему ничего не известно. Неужели никто не помнит?
– Что же дальше? – спросил он.
– А то, что года тут не проходит без происшествия, – сказал Екимов.
– То ногу сломают, то из окна выпадут, то поскользнутся, то после банкета чуть живого откачают, – добавил Лаптев. – Такое уж место гиблое.
Цепочка страшных событий при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж и страшной. К тому же Пушкин решительно не верил в потусторонние силы, а верил в силы математики.
– Прискорбно, – сказал он. – Так вчера что видели?
Екимов дал знак Лаптеву, чтоб теперь тот отдувался.
– Привидение, – тихо выговорил Лаптев.
– Привидение, – повторил Пушкин, пробуя глупейшее слово на вкус. – Как оно выглядело?
– Известное дело: бестелесная.
– Нечто вроде дамы-привидения?
– Уж дама или не дама, а привидение! – проговорил Лаптев и перекрестился. Екимов последовал за ним.
– Описать подробно сможете?
Половой снова осенил себя крестным знамением:
– Что вы, господин хороший, такой страх…
– Где же его видели?
– На лестнице, что в ресторан ведет из номера.
– Почему решили, что привидение, а не живой человек?
Лаптеву деваться было некуда.
– Пятно белое, бесформенное… Вошло через стену, – еле выдавил он.
На Пушкина народные страхи не произвели впечатления.
– В котором часу его видели? – спросил он.
Половой не знал, что и сказать, Екимов пришел ему на выручку.
– Ванька около девятого часа прибежал, от страха трясется. Ну, выпили по маленькой, чтобы сердце успокоить…
– Господа, а почему дверь, которая ведет на лестницу в ресторан, не имеет замка? Когда его сняли?
– Никогда замка не имелось, – ответил Екимов. – Такие лестницы только трем номерам полагаются. По ним никто не ходит. Разве мы заказ принесем да горничная когда белье поменять и номер прибрать, чтоб в общем коридоре глаза не мозолить. Но с этим строго: дозволяется, только когда господ проживающих не имеется. Чтобы не обеспокоить. На то и номер высшего разряда!
– Привидение в других номерах являлось? – спросил Пушкин.
Екимов тяжко вздохнул.
– Пока не жаловались.
