– Само собой. – Хасик выпил. – Это же всего-навсего чины.
– Но атаки не прекратились, – продолжил Джесан. – Рыбаки похитили наши корабли и отплыли подальше, чтобы не попасть под скорпионы и пращи. Хеват казнил всех чинов-рабов, но рыбаки все равно нашли союзников за нашими стенами. Сотни чи’шарумов из Дара Эверама проникли в тайные подземелья, устроили пожар и снова открыли ворота.
– Землепашцы упрямы, – заметил Хасик.
– Тогда Хеват казнил всех чинов – и рабов, и шарумов. Стены еще держатся, но шарумов не осталось и трех сотен, а половина слишком тяжело ранена, чтобы сражаться.
– Разве они не могут убивать алагай и ускорять заживление? – спросил Орман.
Джесан покачал головой:
– Метки чинских праведников чересчур хороши. Алагай не решаются туда сунуться.
Джесан извлек свиток с восковыми печатями дама Хевата и третьего сына Ахмана Джардира, Ичи. Эти двое остались главными красийскими вождями к северу от Дара Эверама. Хасик взял свиток и передал Аббану, так как читать, разумеется, не умел.
Аббан расправил пергамент:
– Приветствия Хасику асу Реклан ам’Кез ам’Каджи в год Эверама три тысячи семьсот восемьдесят пятый от дама Хевата асу…
Хасик махнул рукой:
– Я знаю, кто такие Хеват и этот сопливый щенок. Читай главное.
Джесан насупился, Аббан же просматривал лист, быстро отфильтровывая бесконечные формальные обороты.
– Тебе и твоим людям приказывается оставить беззаконные пути и вернуться на Шарак Сан. Ваши грехи простятся, а должности восстановятся.
– Приказывается? – переспросил Хасик.
– Так тут написано, – ответил Аббан.
Хасик взглянул на Джесана, который сглотнул комок, дыша ровно.
– Кем приказывается, Джесан? Ты сам сказал, что я забыл своего господина.
– Избавитель… – начал тот.
– …предпочел мне хаффита, – договорил Хасик. – И вскоре после этого был низвергнут Пар’чином. Его наследник оказался слабоумным и обращался со мной, как с собакой. Чины разделались и с ним.
– Теперь шар’дама ка – принц Асом, – сообщил Джесан. – Он перебил дамаджи и умертвил Ашана в борьбе за Трон черепов.
– В бездну их всех, и Асома тоже! Все они от меня отвернулись. – Хасик подался ближе. – Даже ты, аджин’пал.
Джесан не моргнул глазом:
– Итак, твой ответ – «нет»?
Хасик расслабился и с улыбкой снова откинулся на подушки.
– Я этого не сказал. Мне надоело ночевать в палатках. Мне кажется, что в крепости Евнухам будет намного лучше.
Он посмотрел на Ормана:
– Отправь в монастырь разведчиков. Проверь, сколько правды в этой басне.
Орман мгновенно вскочил на ноги и прижал к груди кулак:
– Незамедлительно, евнух ка.
– Твоя армия дезертиров не пойдет за тобой, раз ты плюешь на Трон черепов, – предупредил Джесан.
– Мои люди верны мне, ты скоро в этом убедишься. – Хасик извлек из-за пояса острый кривой клинок и улыбнулся еще шире. – Прими эту честь, ночной отец. Ты ввел меня в ряды шарумов, а я приветствую тебя в рядах Евнухов. Ты получишь почетную должность. Мне не хватает кай.
Выдержка наконец изменила Джесану. Он орал и вырывался, но его все же повалили и стянули с него шаровары.
Разведчики Ормана ушли не на один день, но Хасик приказал снять лагерь немедленно. К рассвету упаковали все, кроме палаток, и в тот миг, когда рабы взялись за шесты, Хасик занес молоток.
Мишенью был мизинец на ступне Аббана. Каждую ночь Хасик залечивал его ихором алагай, а утром снова ломал. Палец превратился в уродливый отросток, с каждым днем принимавший все более диковинную форму.
